Венцель вызвался было спеть о проделках Фолькерта, но эту балладу знали все, ибо пелась она слишком часто, и никому не хотелось слушать заново одно и то же. К тому же если из-за неких подробностей ее исполнение в замковых залах или на ярмарке во время веселого праздника еще можно было счесть уместным, то уж никак не в подобных обстоятельствах.
– Что ж, госпожа, если позволишь… – Торн посмотрел в огонь, словно раздумывая. В его глазах вновь мелькнули огоньки. – Есть у меня еще сказка… Однако тоже о волке. Станешь ли слушать?
– Страшная?..
– Не знаю. Но если та тебе не по душе, эта, возможно, придется по вкусу.
Анастази и Евгения переглянулись, и младшая сестра пожала плечами, выражая равнодушное согласие. Тогда Анастази сделала знак говорить, и егерь начал рассказ.
– В стародавние времена в долине реки Виль, где теперь стоит городишко Вильмар, росли непроходимые леса. Народу в долине жило немного. Все, что людям было необходимо, доставляла река, а в лес они старались не заходить без крайней нужды, потому что замечали много странного и загадочного – то кто-то невидимый стонет и хохочет, то синие огоньки пляшут среди камней, а то старые деревья будто бы двигаются и шепчутся между собой во тьме…
Случилось, что в этих местах оказался юноша, сын королевского виночерпия. Красивый и богатый, он не знал удержу ни в чем, и вместе с такими же удальцами пожелал отправиться на охоту в лес несмотря на предостережения. Да и можно ли запугать бабьими сказками того, кто почитает себя искусным и ловким охотником, а потому лишь смеется в ответ на предостережения?.. – тут Торн махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху, и Анастази поняла, что он намекает то ли на Кристофа Хаккена, тоже страстного охотника, то ли на сидящего рядом Венцеля. – Мол, ни вепрь, ни волк, ни рысь мне не страшны, а уж если случится повстречать в этих диких чащобах прекрасную деву, так я окажу ей уважение, какое в обычае оказывать дамам в моих землях...
Хадмут и Венцель разом хмыкнули, сдерживая смех. Пауль ущипнул Роми, та в ответ шлепнула его по голове, и лишь Утта осталась невозмутима.
– Сдается мне, этому красивому и богатому юноше недоставало главного богатства – разума, – вполголоса заметила Анастази, обращаясь к сестре.
– Так, моя госпожа, – кивнул егерь. – Однако сказано – сделано. Молодые люди допили вино, спели все песни, которые знали и пошли спать. А на следующий день рано поутру отправились на охоту. В азарте погони за стадом вепрей юноша уходил все дальше в чащобу, но не сразу заметил это и опомнился лишь когда понял, что не слышит ни криков загонщиков, ни лая собак, ни звуков рога. Лес был ему незнаком; куда следует идти, он не знал, и потому положился на удачу да на острый нюх своей собаки.
И вот его пес – то был славный зверь аланской породы, – насторожился и стал нюхать воздух. Юноша увидел, как приближаются к нему два сияющих пятна – одно серебряное, другое золотистое. Мгновение – и он уже видит перед собой совсем юную девушку. Глаза ее сверкают, будто изумруды, лицо столь прекрасно, что этого не передать словами, и струящиеся одежды из тончайшей ткани ничуть не скрывают очертаний нежного тела… а рядом с ней огромный волк с искрящейся золотыми сполохами шерстью.
Пес заскулил и лег брюхом на землю. Юноша и сам застыл как вкопанный, созерцая это видение. Девушка же обменялась с волком быстрым взглядом, словно говорила с ним без слов, а потом они оба развернулись и помчались прочь. И юноша бросился за ними, увлекаемый то ли безрассудной отвагой, то ли столь же безумным желанием, какое могут внушать мужчинам лишь лесные феи да русалки. Девушка бежала легко, не касаясь земли, и ее серебряные волосы развевались, как невесомая муслиновая накидка. Они бежали очень быстро, перепрыгивая овраги и поваленные деревья, по корням и кустам, через чащу и вокруг скал…
Наконец они достигли обрыва. Тут фея остановилась, а волк стал между нею и юношей, оскалившись и угрожающе рыча. Тогда юноша схватил лук и выстрелил в волка. Стрела попала тому прямо в сердце, и он упал; и одновременно с ним упала на землю сереброволосая девушка. Юноша бросился было к ней. Но потом повернулся к волку – нельзя же оставлять позади себя опасного врага, быть может, оборотня! – и застыл на месте, будто молнией пораженный: на земле никого не было. Он оглянулся, ища взглядом лесную деву – но и она пропала без следа.