– Я хорошо разглядела его. Неужели ты думаешь, что я могу не узнать своего сына, даже если он расхаживает в каких-то лохмотьях?!
– У меня этого и в мыслях не было, госпожа. Но для чего барону переодеваться в неподобающую одежду…
– Я знаю барона моего сына, он бывает легкомысленным и небрежным, вспыльчивым и надменным, – Анастази дотронулась до лба – от усталости начинала болеть голова; на мгновение закрыла глаза. – Но он воспитан как истинный рыцарь и не станет скрываться даже от злейшего врага. Я сама учила его этому – как и барон мой отец, славнейший рыцарь королевства. Так в чем же здесь дело, господин фон Борк?
На сей раз Андреас не ответил. Анастази внимательно смотрела на него, и наконец произнесла:
– Сознайся, Андреас фон Борк, ты мне лжешь. Ты отлично знаешь, где нынче был и чем занимался мой сын, и видел его так же хорошо, как я.
От раскрытого окна доносился обычный уличный шум – крики разносчиков, перестук копыт, звяканье медной посуды. На площади, где шло представление, гудели на разные лады фретели, крикливо, как ссорящиеся простолюдинки, тянули ноту ребеки, звякали тимбры танцовщиц.
– Нет, не видел, моя госпожа. Я ехал позади паланкина и видел только…
– На самом деле все так просто! – баронесса с легким удивлением покачала головой. – Ведь барон был у женщины, да? Свидание? Как я не поняла сразу…
Она рассмеялась. Воистину, что еще может придумать сын менестреля, чтобы войти в дом к женщине, куда его по-другому, видимо, не впустили бы? Только притвориться ничтожным и мелким человеком, бродячим торговцем или менестрелем, готовым услаждать слух всякого, кто посулит ужин и ночлег…
– Что его возлюбленная? Девица или замужняя дама?..
– Замужняя, моя госпожа, – Андреас на мгновение помрачнел лицом, поправил пояс. – Молодая, лишь немного старше него самого…
– О, два-три года значат так много, особенно для женщины!.. Кто она?
– Жена местного купеческого старшины, моя госпожа.
– Этот человек мне известен, – Анастази вновь покачала головой. – Подумать только! Подумать только, Андреас!.. Или я стала так стара? Или мир перевернулся?.. Прежде он был устроен так, что знатное происхождение, изысканные манеры и наряд сами по себе давали мужчине право – и возможность – быть любимым и желанным… Какая женщина не полюбит рыцаря, приятного видом, удалого на ристалище и неутомимого в танцах? А ныне барон фон Зюдов, юноша из знатного рода, будущий хозяин Ковенхайма, легкомысленно уподобляется бродяге, и все только ради того, чтобы войти в дом к какой-нибудь простушке!..
Она умолкла, предпочитая не высказывать вслух своей тревоги.
Ведь это попросту опасно. Конечно, мало кто из простецов, будь он хоть самый богатый торговец в королевстве, осмелится поднять руку на дворянина. Но что, если он застанет со своей женой никому не известного бродягу? Не будет ли он в своем праве, когда убьет паскудника и вышвырнет его тело на улицу, всем на обозрение?..
– Госпожа моя, – Андреас, подавшись вперед, мягко накрыл ладонью ее ладонь. – Сердце мое, Анастази, ведь он еще так молод. Разве не были молоды я и ты, разве не готовы были на безумства во имя любви? Ты слишком к нему строга…
Зная в его словах немалую долю правды, Анастази спокойно слушала. Его ласка была приятна, хоть и не пробуждала чувственности; да полно, прилично ли думать о таких вещах в ее возрасте?..
И все же так случилось – ибо никому не дано постигнуть волю неба – что нет у нее сейчас человека ближе, чем Андреас фон Борк. Они состарились вместе, и знают друг друга так же хорошо, как пожилые супруги, всю жизнь делившие на двоих и радости, и невзгоды.
Но ее сын еще так юн, и, по-видимому, по самые уши влюблен; и кто может сказать, сколько радостей и нежных свиданий ждет его, и сколько самой черной, терзающей сердце и душу печали? Найдет он славу или позор на поле брани, будет ли добрым и справедливым господином своей земли? Погубит его неумеренная страсть, или истинная любовь – возвысит?
Она сжала руку Андреаса, наклонилась к нему.
– Позволь, и я повторю тебе кое-что, любезный мой господин фон Борк. Я не забыла ничего из дней моей жизни, и вовсе не желаю, чтобы мой сын добровольно лишал себя ее радостей. Однако я также хорошо помню его отца – и хочу, чтобы барон Дитмар не совершал его ошибок и избежал пагубных заблуждений.