Пашу я узнаю сразу, как только он попадается в моем поле зрения. Это темную макушку и спину, обтянутую темной рубашкой, я не могу не заметить. Парень сидит в метрах трех от меня в компании своих друзей, рядом с ним, положив голову на его плечо, сидит незнакомая мне девушка. А рука самого Ищенко бережно поглаживает незнакомку по плечу и что-то шепчет той на ухо. Девушке остается лишь смеяться и время от времени шлепать Пашу по бедру. Я же стою рядом с барной стойкой и прожигаю их спины взглядом. Так получилось, что сидят они за столиком, который сегодня обслуживаю я. Но от одной лишь мысли о том, что мне придется появиться перед Ищенко в коротком топе телесного цвета и в этой мини, по телу бегут холодные мурашки. Губы ярко накрашены, а глаза привычно подведены черным. Иду на каблуках уверено, покачивая бедрами. Все так, как учила меня Олеся, наш администратор. Сегодня она тоже работает, сидит на диванчике на втором этаже и заполняет какие-то бумажки. Но я знаю, что в любой момент она сможет спуститься, и я получу замечание, если продолжу тут стоять столбом. Но сдвинуться я не могу. Ноги будто приросли. Но вот я вижу, как один из парней за их столиком поднимается и осматривается в поисках того, кто примет заказ, а девочка, с которой я сегодня в смене, косится на меня.
— Уже выбрали? — говорю громко, чтобы перекричать музыку. Та бьет по ушам, но я уже привыкла к этому. Тишина мне только снится даже дома. И, если честно, то я рада, что здесь музыка так сильно кричит. Тишина заставляет меня думать, погружаться в собственные мысли, а это последнее, чего мне хочется.
Парень, который меня и звал, указывает пальцем на закуски в меню, а потом выбирает бутылку коньяка и несколько коктейлей для девочек.
— И поскорее, пожалуйста! — кричит незнакомка, которая повисла на шее Ищенко. На Пашу я не смотрю. Боюсь, что, если повернусь и мы встретимся взглядами, но выскажу все, что думаю о нем. Все, что так хотела сказать ему все эти дни. Дни, которые он меня игнорировал.
От столика я ухожу на ватных ногах. Кажется, словно каблуки стали на несколько килограмм тяжелее, ноги едва поднимаются. Уже дохожу до кухни, чтобы передать заказ, как сзади меня кто-то дергает за руку и затаскивает в темный угол. Прижимает спиной к стене и сверлит взглядом, от которого внутри все замирает.
— Ты что здесь делаешь? — Паша упирается обеими руками в стену рядом с моей головой. От него приятно пахнет, но, помимо всего прочего, я чувствую сладковатые духи его новой девушки.
— Работаю. А ты отдыхаешь, — говорю спокойно, но пальцами крепко сжимаю ручку и блокнот, в который записываю заказы. Сейчас, когда я на каблуках, мы с Пашей одного роста и мне не нужно запрокидывать голову всякий раз, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Не строй из себя дуру, Борцова. — выплевывает мне в лицо и отворачивается, чтобы осмотреться по сторонам. Ему будто противно находиться рядом со мной сейчас. А ведь не так давно он сам звонил мне, чтобы я приехала и осталась у него… — Сначала ты караулишь меня у универа, а теперь якобы работаешь тут. И думаешь, я поверю в это? Прекращай за мной следить.
— Я тут работаю, Паш. — отбрасываю его руки от себя и отхожу на пару шагов в сторону. — У тебя мания величия, раз ты думаешь, что я слежу за тобой. Кто ты вообще такой, чтобы я за тобой следила. Я караулила тебя? Пф… больно надо!
— Да? — смеется и склоняет голову на бок. Смотрит так, словно точно знает, что я нагло вру ему в лицо. А ведь правда. Я лгунья. — И кого же ты все это время там ждала, а?
На языке крутится несколько вариантов, но ни один из них неверный. Я не знаю, что ответить Паше на его вопрос. Кого я там ждала? Только его и никого больше. Просто, чтобы поговорить и объясниться. Но, как оказывается, ему что первое, что второе нафиг не нужны были. Да и сама я ему тоже не нужна.
— О! А вы чего тут прячетесь? — я спиной врезаюсь в Бобыркина, руки которого ловко перемещаются с оголенной талии на мои плечи. Да, на них тоже нет одежды, но это кажется менее нейтральной территорией. Я чувствую дыхание Вити на своей шее и не сразу понимаю, как мне на это реагировать. Под тяжелым взглядом Паши в голову лезут только самые неприятные мысли.
— Кого я там ждала, не твоего ума дело, Ищенко, — произношу, а сама отступаю от парня позади себя. Кажется, Паша мне не верит. Теперь я понимаю, что чувствовала Люба, когда Степанов уличил ее в чувствах и слежке с ее стороны. Это отвратительное и липкое ощущение. И его терпеть я не намерена. На раздумья остается всего несколько секунд. И обратный отсчет уже пошел.