Голодный и обессиленный приехал в отряд к Львовичу. Проверил журнал техники безопасности, расписался, что проверил, а тут и Парамон подтянулся. Ему сообщили, что я приехал. В этот день я, минуя водку, научился сразу пить сначала разведённый, а потом и чистый спирт. Печень тяжело вздохнула! На следующий день была рыбалка и метровые сазаны, баня и всякие безобразия. Соблюдать «сухой закон» больше не хотелось, не хотелось никуда больше ездить, не хотелось писать отчёт о завершении борьбы. Хотелось в Ленинград, домой к маме.
Коста-Рика. 30.11.14
Военные сборы
Ну, вот и всё. Высшее образование в кармане, правильнее сказать в голове, а диплом о высшем в кармане. Родной и любимый ЛЭТИ «выплюнул» наружу ещё одного инженера-электрика, так и не разобравшегося, почему, когда нажмёшь на кнопочку, сразу же загорается лампочка. Но осталось последнее. Надо сдать экзамен на офицера-подводника. Подводному делу нас обучали четыре года на кафедре специальной военно-морской подготовки. Не сдашь, пойдёшь рядовым в армию, а этого не хочется. Чтобы сдать экзамен, надо ехать на военные сборы на целых два месяца. Этого тоже не хочется, но из двух зол… как говорится, дело мастера боится, и я еду на сборы. С собой только рюкзачок с одеждой, чтобы туда доехать и обратно вернуться. Там одежда не понадобится, форму дадут.
Тридцать шесть часов в поезде, потом из Мурманска по воде в Североморск. Перед тем, как взойти на борт кораблика, маршируем от железнодорожного вокзала в порт. Очень холодно, где-то под минус тридцать, на мне курточка с капюшоном, под курточкой свитер и этого достаточно. Но тут как раз и начинается запланированный и предусмотренный уставом обычный краснофлотский идиотизм. Капитан второго ранга Игнатьев, наш сопровождающий, командует: «Курсанты стой, раз, два…» – и ко мне персонально: «Этот, в гандоне на пустой голове, шаг вперёд, раз, два…, снять гандон с пустой головы, раз, два…». Я пытаюсь объяснить, что холодно, он же ни в какую – снять и всё. Не снять, значит не подчиниться, значит домой и в армию уже через два месяца. Снять – значит менингит! Дилемма! И тут я сообразил. Капюшон у куртки пришит не такими уж и толстыми нитками. Перочинный ножик у меня с собой, полоснул по ниткам, остальное – дело техники. Теперь это шапка, а не капюшон, и вовсе даже не гандон и капитан второго ранга, на чьи лекции я ни разу не ходил, вынужден с этим согласиться. В армию весной не иду! После Североморска ещё один бросок и мы в Губе Оленьей! Так называлось место, где находилась база допотопных дизельных подводных лодок. Здесь мы и должны были осваивать подводное дело вживую.
Мы долго стояли на тридцатиградусном морозе в ожидании заселения по казармам. Трое или больше, уже не помню, простудились и в освоении торпедных аппаратов на завтра и в последующие дни уже не участвовали. Они потом подгоняли «материал» по книжке Жюль Верна о подводнике капитане Немо. Шутка. На самом деле, действительно могло закончиться плохо, а если бы я не выкрутился из ситуации с капюшоном, то плохо закончилось бы именно со мной, в первую очередь. Наконец заселились! А что – очень даже миленько. Три ряда двухъярусных кроватей, по двадцать кроватей в ряд, это сто двадцать курсантов в одной отдельной казарме. С учётом сильных холодов и, как следствие, наглухо замурованных форточек для сохранения тепла в казарме, запах от ста двадцати раз в неделю в бане помытых курсантов стоял не просто «пикантный». Воздух казармы был насыщен запахами внутреннего сероводорода, пота и, извините, ночных юношеских поллюций. С третьим источником запаха, правда, командование справилось быстро, применив уже на второй день пищевые добавки в чай на основе брома.