Соси, дорогая! Соси!
Встроенный механизм опустил спинку кресла, как Платону комфортно.
Проворные пальчики Риты привычно расстегнули молнию на брюках.
Тяжёлый набрякший пенис выскользнул ей в руку.
Платон выдохнул, откинул голову и закрыл глаза.
Ещё вчера даже с закрытыми глазами он видел бы жену. Её уверенные движения, тонкие пальцы, сжимающие ствол пениса, чувственно открытый рот, губы, посасывающие головку. Но сейчас он представил… девчонку.
Как её пухлые губки облизывают вилку с пастой, с наслаждением прикрываются глаза. Её твёрдый подбородок. Имя, когда она произнесла его первый раз вслух, своим потрясающе глубоким красивым голосом. Его имя: «Я серьёзно, Платон. У меня нет никакого опыта и вообще я…»
Он представил свой член у неё во рту. Как робко она его облизывает, глядя Платону в глаза и жаждая одобрения. Как давится, стараясь заглотить поглубже. Как в её небесно-голубых ослепительно ярких глазах проступают слёзы… и чуть не кончил.
Яйца болезненно подтянулись в мошонку, предвкушая оргазм. Но взбудораженное воображение понеслось дальше.
Платон представил, как кладёт девчонку грудью на стол. Как сминает пальцами ягодички, наслаждаясь их упругостью. Опускается вниз. Облизывает розовые гладенькие половые губки. Впивается, зарывается лицом, толкается языком в их влажную нежную глубину. Ласкает, посасывает, покусывает клитор. Сдавленный хныкаюший умоляющий стон вырывается из её юного рта, не привыкшего издавать такие звуки: «Пла-А! — тон. Пожалуйста…»
Сжалившись, он толкнулся подрагивающим от возбуждения, блестящим, истекающим смазкой членом в упругую девичью глубину… и со стоном разрядился в глотку жены.
Рита выдоила, слизала и проглотила все до последней капли спермы, заодно словно выпотрошив и опустошив мозг: стало действительно легче.
Выдернула из упаковки, что всегда лежала в машине, несколько влажных салфеток, подала Платону. Привела в порядок себя.
— Лучше? — спросила, всё ещё стоя на коленях между его ног.
— Намного, — не стал он врать. Вернул спинку сиденья в вертикальное положение, словно его лайнер готовился к посадке.
Правда теперь за ним должок. И после ужина с вином у камина, когда она сложит на него свои идеальные стройные ноги, а может, раньше, в ванной, когда пойдёт принимать душ, он разведёт их в стороны и будет потирать, дразнить, покусывать, сосать её набухший от ласк, бесстыже высунувший крупную головку, натруженный клитор. И думать: а кого между своих ног теперь представляет она?
О ком, заглатывая его член, как удав добычу, думала она сейчас?
Глава 6. Тот, у кого нет имени
Огни ночного города раскинулись перед ними за огромным во всю стену окном.
— Рита! — выдохнул он ей в ухо, прижав к себе спиной и лаская грудь. — Моя ненасытная Рита.
— Нет, нет, никаких имён! Я же просила! — взмолилась она. — Не хочу случайно назвать мужа твоим.
Он ревниво прикусил мочку её уха. Одной рукой обхватил женщину за шею, слегка сжав. Другой скользнул по плоскому животу вниз.
— Не хочу, чтобы ты с ним трахалась.
— Брось, малыш, — выдохнув с вожделением, она откинула голову на его плечо и расставила ноги, предоставляя его пальцам больше свободы. — Ты же знаешь это невозможно.
Он знал. Да, чёрт побери, он знал, что мужу нельзя отказывать. И что тот от неё без ума — тоже.
Но тем слаще была его месть.
Тем больнее будет удар для великого Прегера, что жена предпочла ему — никого, жалкого никчемного мальчишку.
Он резко толкнул её к стеклу. Широко расставленные руки упёрлись в стекло. Поясница, как у загулявшей кошки, призывно выгнулась.
Придержав женщину за талию, он направил головку в блестящий смазкой вход и вошёл резким глубоким толчком.
— О, мой бог! — застонала она, запрокинув голову.
Огни ночного города с высоты небоскрёба, где они безудержно трахались, казались светлячками в траве. А стекло — каким тонким, что, думалось, упрись сильнее и оно рассыплется на осколки.
Но тем и был прекрасен этот секс — чувством опасности. И чувством мщения.
Опьяняющая головокружительна высота.
Высота, с которой однажды рухнет Прегер. Что однажды разверзнется перед ним бездной. И Он увидит на лице Прегера это выражение — потрясение, когда тот узнает, что жена ему неверна и, главное, на кого эта похотливая сука его променяла.
Потрясение, ничуть не меньшее, что испытал Он, когда узнал кому обязан своим сиротством.
Честно говоря, в тот день, когда Он приступил к исполнению плана — соблазнить жену Платона Прегера, — то не сильно надеялся, что получится с первой попытки.