– Разве? – Кэти улыбнулась, ощущая, как с каждым словом теплеет на сердце. – По-моему, тебе вполне удавалось соблюдать приличия.
– Только потому, что весь следующий год я был в разъездах и не видел тебя.
– А открытки? – тихо спросила она.
– О да, открытки. И тут я чувствовал себя виноватым, но ничего не мог поделать, все мои мысли были только о тебе. – Он помолчал. – Я постоянно внушал себе, что этого не может быть, что это какое-то наваждение. Успокоила меня бабушка. Когда я поделился с ней своими переживаниями, она рассмеялась и напомнила, что я наполовину итальянец и что через пару лет разница в годах будет уже не важна. Я успокоился, стал больше внимания уделять семейству Мелдентон и делам фирмы, стал другом Дэвида, но главным поводом всегда было неудержимое стремление постоянно видеть тебя.
Расширенными глазами Кэти смотрела на Джейка. И этот человек всего несколько часов назад велел ей убираться вон из его квартиры?
– Да, с первой нашей встречи я был очарован тобой, одурманен; когда ты находилась рядом – у меня кружилась голова. – Он смущенно улыбнулся. – По правде говоря, теперь я и сам понимаю, что гнетущее меня чувство вины только навредило нашим отношениям.
Кэти хотела было что-то сказать, но Джейк быстро пересек комнату и, схватив за руки, поставил ее перед собой. Теперь их разделяло всего несколько дюймов. Поглаживая ее плечи, он продолжил:
– Поверь, Кэти, у меня никогда ничего не было с Моникой, она никогда не стояла между нами.
– Но ты настаивал, чтобы я с ней подружилась…
– Только потому, что мне хотелось защитить тебя, окружить заботой, – прервал ее Джейк. – Я считал, что будет гораздо лучше, если твой отец наконец женится, чем останется свободным вдовцом.
– Не пропускающим ни одной юбки, – усмехаясь, подхватила Кэти.
– Так или иначе, только по этой причине я хотел, чтобы ты с ней подружилась. Видит Бог, я был с ней не в столь близких отношениях, как ты думаешь. Наш банк долгое время занимался ее финансовыми делами, но для меня она оставалась просто знакомой, и не более того, клянусь тебе.
Что-то вспыхнуло в мозгу Кэти.
– Ты и сейчас занимаешься ее делами?
– К сожалению, да, но, как только я вернусь в город, я покончу с этим.
Так вот почему он так легко распорядился паями Моники на собрании директоров, подумала Кэти. Но тут она вспомнила, что именно тогда Джейк прибег к шантажу и сделал то самое непристойное предложение, но как же сказать об этом вслух? Она стыдливо потупилась.
Джейк немного подождал, рассеянно поигрывая шарфом, поддерживающим ее волосы. Вот шарф уже развязан, и Джейк нежным движением рассыпал золотистые волосы по хрупким плечам. Потом очень серьезно произнес:
– Кэти, ни к одной женщине я не относился так, как к тебе, никого так не любил. Ты должна мне поверить. И этот дом я купил для тебя в надежде, что когда-нибудь он станет нашим общим.
Губы девушки задрожали, но она так и не смогла вымолвить ни слова. Он говорит, что любит ее. Что до Моники, его разъяснения звучали очень убедительно. Она поверила его словам, ну, или почти поверила. Перед глазами всплыла картина – мачеха стоит, закинув руки ему на плечи. Сердце болезненно сжалось в груди… Но если они с Джейком теперь будут вместе, надо отбросить все сомнения.
– Я верю, Джейк… – Она хотела сказать «верю, что ты купил дом для меня», но так и не успела закончить фразу.
– О, Кэти! Боже мой, Кэти! – Он молниеносно прижал ее к груди так крепко, что она услышала бешеное биение его сердца. Последовал страстный поцелуй, на который она с готовностью ответила.
Каким-то образом они оказались на софе. Джейк накрыл ее своим телом и уже собрался стянуть с нее свитер, как вдруг…
– Нет, Кэти… – Дыхание его было неровным. Он перекатился на спину, и теперь они лежали рядом. Глядя в ее лицо потемневшими глазами, он отвел с белоснежного лба золотистую прядь.
– Но почему, Джейк?
– Потому, любовь моя, что те несколько недель, что мы с тобой занимались любовью, только отдалили нас друг от друга. Я был настолько самонадеян, что решил не выпускать тебя из постели, думал, что тогда ты забудешь своих любовников и научишься любить меня. Теперь я понимаю, что жестоко заблуждался.
– Не так уж ты и заблуждался… – пробормотала Кэти. Она еще не была готова признаться ему в ответной любви, но нельзя же оставлять его в уверенности, что он ей безразличен.
– Ты не представляешь, как я счастлив это слышать, Кэти. Сегодня днем я уже решил, что между нами все кончено.
– Ты же хотел, чтобы я убралась из твоей квартиры, – напомнила девушка.
– Всему виной моя дурацкая ревность, – признался Джейк. – Странно, но, когда ты в первый раз удрала от меня в Париж, я был взбешен, обижен, но совсем не ревновал. Мне кажется, что я отпустил тебя еще и потому, что в глубине души казнил себя за то, как поступил с тобой. Я не должен был терять голову. Надо было подождать, дать тебе повзрослеть… А потом я получил твое письмо с известием о каком-то поклоннике и чуть с ума не сошел от ревности, но и тут тешил себя надеждой, что ты еще очень молода и, если я стану все время давать о себе знать, ты забудешь его и вернешься. Вот и начал посылать тебе почтовые открытки, поздравления, цветы.
Кэти улыбнулась: теперь ей многое стало понятно.
– Когда в журналах стали появляться твои портреты и всякие сплетни о тебе, я, конечно, разозлился, но вместе с тем почувствовал некое удовлетворение: я понял, что ты порвала с тем парнем и что настало время приехать в Париж и снова попросить твоей руки. Увидев, как ты вела себя с Клодом, я пришел в ярость. – Джейк обнял ее за плечи. – Я столько мучился из-за нашей разницы в возрасте, а тут появляется человек, годящийся тебе в отцы. Знаю, я не мог сдержаться, потому и нагрубил.
Кэти поежилась, вспоминая тот ужасный вечер. Тогда она впервые поняла, каким жестоким может быть Джейк.
– Анна только что вышла замуж за сына Клода, Алена. Ничего у нас с Клодом не было, а вела я себя с ним так раскованно лишь потому, что не могла забыть, в какой позе застала тебя с Моникой.
– Аналогичный случай… – Джейк грустно покачал головой. – Между нами тоже ничего не было… Какой же я был дурак, что заподозрил тебя в связи с Клодом! Так ты говоришь, он свекор Анны?
– Да, свекор. – Быстро, захлебываясь словами, она рассказала ему о Клоде и о своей крестнице Катерине. Ей казалось сейчас самым важным рассказать ему всю правду.
– Боже мой, Кэти, – простонал Джейк, – сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? Только подумать, что я наговорил тебе за последние недели, как себя вел! Я был не в себе, не знаю только, может ли это служить оправданием: в постели ты была прекрасна, но в остальное время вела себя как чужая, а я так хотел…
– Чего ты хотел? – тихо спросила Кэти. – Знаешь, до сих пор не могу взять в толк, для чего тебе, человеку, избегающему пишущей братии, понадобилось встречаться со мной после того аукциона.
Джейк хохотнул, в глазах зажглись озорные огоньки.
– Можешь не верить, но я скажу правду. Я тогда захотел сделать последнюю попытку вернуть тебя. Все четыре года холостяцкой жизни без тебя я раздумывал о наших отношениях и пришел к выводу, что хоть мы и проводили вместе много времени, но это всегда было у тебя дома; мы почти никуда не выходили. Ты была слишком юной, а я стеснялся своих чувств к такой молоденькой девочке. И я понял, что так и не ухаживал за тобой по-настоящему.
– Ничего себе – ухаживание! Во-первых, чересчур старомодное слово, а во-вторых, немного запоздало, если учесть то, что между нами уже было четыре года назад, – усмехнулась Кэти, а в ушах все звенели слова о холостяцкой жизни.
– Ты будешь слушать или нет? – прикрикнул на нее Джейк, но в изгибе чувственных губ таилась улыбка.
– Конечно, буду, только постарайся не затягивать рассказ. – Она придвинулась ближе и провела пальцем по его бедру. Больше она не сомневалась: он только что признался, что у него все это время никого не было.