— Само собой, — бросила она, не оборачиваясь.
Прошла целая вечность, прежде чем евнух появился на арене. Лутта видела, как к нему подошел распорядитель и как Орди ткнул пальцем в сторону ее ложи. Начинались те самые минуты восхитительного трепета, рожденного предвкушением удовольствия и страхом разоблачения. То, чего она никогда не испытывала, когда находила избранника из числа равных себе. Из числа всех этих искушенных красавцев, влюбленных исключительно в свои тела, плод работы эндокринологов, диетологов и косметических хирургов.
Тем временем Орди появился в прямоугольнике увеличенного изображения, рядом с гладиатором. Толстые губы евнуха беззвучно шевелились, круглые глаза ворочались в глазницах, и Лутта время от времени встречалась с ним взглядом, когда Орди косился в сторону ее ложи. Всякий раз, когда это происходило, жену Старшего смотрителя передергивало. Евнух напоминал огромную жирную рыбину, плавающую в прямоугольном аквариуме. Странное дело: будучи одного роста с евнухом, маленький воин как будто смотрел на него сверху вниз. Он слушал, не меняясь в лице, лишь однажды сделал непонятное движение головой. Потом, как показалось Лутте, покосился в сторону Дуала, которого грузили на медицинскую платформу. И, наконец, кивнул — с таким видом, с каким знатный дворянин принимает донесение от посланника, — и направился к выходу. Камера, проводив его пристально-равнодушным взглядом, отключилась.
Превосходно… Просто превосходно.
Некоторое время спустя дверь в ложу открылась — так неожиданно, что женщина вздрогнула. Она запоздало сообразила, что не успела принять свою любимую соблазнительную позу.
— Ты хотель видеть меня?
Голос был молодой, звонкий. И в нем звучал вызов.
Ах, вот как? Похоже, он привык побеждать. Ну что ж, это даже интересно — показать этому новичку, кто тут хозяин.
— Да, — Лутта прибавила в тон холодка. — Я звала тебя, раб.
— Я нэ раб, — спокойно возразил гладиатор. Он говорил со странным акцентом. Как и все знатные дамы Диска, ведущие светскую жизнь, Лутта неплохо разбиралась в диалектах звездных королевств, но такой выговор слышала впервые.
— Меня звать Мехмед Каты, — продолжал он. — Можно Мехмед.
Лутта надменно приподняла бровь.
— Я, кажется, тебя не спрашивала. Рабы имеют право говорить, только когда им разрешат. Так что…
— Я не раб, — повторил маленький гладиатор. — Я имей договор с твой муж.
— Как интересно… И чем же ты прогневал его, раз он отправил тебя сражаться на арену? Впрочем, неважно. Я видела, как ты сражаешься. Ты понравился мне… Мех-мед, — она произнесла его имя так, словно пробовала его на вкус. — Если угодишь мне, я, пожалуй, замолвлю за тебя словечко.
Она прищурилась, посмотрела бородачу прямо в глаза… и словно наткнулась на каменную стену.
— Мне не нужен твой слово, — произнес Мехмед терпеливо, как говорят с неразумным ребенком. — Я имей иттифаакыйа[12] с твой муж. Говори, что я должен делать.
Ничего себе!
Торжество вспыхнуло и погасло. Так, наверно, чувствовал себя Дуал, когда его секира рассекла пустоту вместо живой плоти противника.
Он соглашается… Соглашается, а не подчиняется! Как будто у него есть выбор. Более того: даже если заковать его в электрошоковые браслеты, это ничего не изменит. Хотя может оказаться весьма занятным.
Лутта поднялась с кресла, не сводя глаз с гладиатора, и шагнула к нему. Потом сделала еще шаг. Спокойный взгляд коротышки действовал на нее, как силовое поле, сквозь которое было почти невозможно пройти.
Но если она отступит, то перестанет себя уважать.
— Неужели ты не понимаешь, что от тебя требуется? — Лутта подошла вплотную и кончиками пальцев коснулась его руки. Сопротивление стало почти непреодолимым. Черные, точно покрытые лаком глаза смотрели на нее, коротко смаргивая, заставляя ее испытывать те чувства, которые должен был испытывать он.
— Твой муж не говорить мне, — без всякого выражения произнес маленький воин, отступая на шаг. — Твой муж говорить мне драться с другой воин.
Он был так серьезен, что Лутта расхохоталась.
— Да что ты! Но мы ему не скажем. Давай, что ты стесняешься… — Она цепко ухватила его за кисть и потянула к себе. — Право, какой ты смешной! Иди сюда.
Ее ногти вонзились в ладонь так неожиданно, что Лутта вскрикнула. Она даже не поняла, каким образом рука маленького воина выскользнула из ее. Движение было плавным, почти неощутимым.
— Слушай, женщина, — прошипел он. — Я не желаль иметь с тобой дел на рогах твой муж! Будь я муж такой бесстыжей биляти, я вязать тебя веревка и бить кнута!..