— Не говори под руку… — ответил ему тенор небольшим протуберанцем, которому почти удалось зацепить жгутик, да только уж больно ловок тот был. — Опа! — резко выкинул он из мыслей этот казус и переключился на куда как более интересные события. — Ничего себе учудили аборигены.
— Чегой нашёл? — сбросив с себя ленцу и отрешённость, юркнул меж блуждающими туда-сюда мирами и переместился к находке Конец.
— Видимо, молодой локус созрел для взрослых дел, — приоткрыл Начало для братца вид на недавние события. — Давно пора.
— План Смерти —
— Хмм… Странное затмение, — только-только обретя сознание в собственном теле и восстановив поперёд остальных чувств зрение, мысленно произнёс Смерть.
Мутный взор его был устремлён ввысь, и, как нетрудно догадаться, лицезрел он бескрайне серый небосклон земель нежити, где медленно проплывали перистые облака, которые местами причудливо смешивались с бьющими вверх лучами энергий из редких зиккуратов имеющихся Родов да именитых Домов и куда более многочисленных охранных башен, что плотно и надёжно оберегали покой столицы Плана.
И всё хорошо и привычно было в той картине, если бы не одно «но» — обозначенное препятствие для зрительного анализатора, что и без того тусклого светила или, если быть точным, его материальной иллюзии не обладало на первых порах после возврата былой остротой. Нечёткое зрение не давало точно определить генез неясного затемнения, а двигательные функции ещё не проснулись, дабы помочь в поисках истины, но, сверившись с внутренним чувством и поинтересовавшись у самого Доминиона о причинах сего столь непривычного (обычно метеорологические изыски утверждаются если не самим Костей, то как минимум с Доминионом, который впоследствии ставит в известность первого) явления, Константин был быстро успокоен, ибо его мозг уже строил катастрофические теории о внезапном нападении. Напрасно. Причина была лишь в глазах Смерти и не более того.
— Костя, — донеслось до него ласковое слово, источник его оказался за неясной преградой зрения. То были первые слова, что услышал названный постепенно возвращающимся слухом. А пришедшее после осязание довершило уже сложившийся в черепушке пазл. — Как хорошо, что ты вернулся, — колыхнулись опознанные предметы, и взору Смерти предстало лицо Вивеи.
Не очень детализированное, но вполне себе узнаваемое. К тому же сомнительна была ситуация, когда при её наличии она позволила бы хоть кому-нибудь оказать ему помощь вперёд себя, а уж проявить заботу тем паче. Жизнь меж тем, не мудрствуя лукаво, но с большой осторожностью, начала квохтать над «болезным», аки беспокойная наседка над яйцом. — Ну как? Цел? Здоров?
«Яйцо» же тем временем хранило гробовое молчание — голос-то ещё не вернулся, и моторика барахлила, так что язык жестов тоже, увы, отпал. Мимикой же Смерть не блистал никогда, по вполне себе понятным причинам. Однако он нисколько факту своей беспомощности (хоть и временной, но всё же) опечален не был, так как свободная минутка сейчас была как нельзя кстати.
Редко Константин пользовался своим правом на принудительное вселение и полное воплощение в аватаре. Тому была масса причин, и самая первая из них — ему претила столь бесцеремонная, а что ещё более важно, насильственная процедура. Недаром славится он среди своих собратьев как самый попустительский и демократичный (в хорошем смысле) индивид, из-за того что уважает чужой выбор и не спешит его оспаривать.
Выросло это, конечно, из простого осознания оным одного очень интересного факта — Костя понимал свою роль, славу и последствия любого действия, им свершённого. К тому же всем не навяжешь собственных убеждений и общество, а уж смерть тем более. Правда, в некоторых моментах (зачастую это было связано с безопасностью как самого Плана, так и индивидов, его населяющих) он отступался от сего принципа и брал ситуацию в свои руки, как то и произошло недавно.
Второй мотив — это высокая степень риска. Тут тебе и тушка остаётся без чуткого руководства, и приёмник поломать можно, но в то же время данная методика очень сильно расширяла возможности аватара. Естественно, наибольший прирост был при добровольном согласии на оную, но даже в ином случае выгоды были, мягко говоря, недурны.
Способ-то прост в механике своей: распараллеливаешь сознание, выделив долю малую его вычислительных мощностей, и отправляешь ту крупицу мощи к адресату ради участия в его вопросах. Это привычная для всех существ метода, где и риски невелики, и откат несущественен, и вмешательство в разборки мальков мало. Классическая схема. Другое дело — полное воплощение, а сейчас именно оно и понадобилось, так как кусочка Извечного не хватало для решения проблемы. Всё же противники были куда мощнее, нежели обычные Боги, пусть и Высшие.