Эдвин звонил каждый день, и молчать становилось все труднее. Она лгала ему, говоря, что все хорошо. Лгала, когда он спрашивал, что нового. Обманывала, когда он интересовался, все ли в порядке. Она тосковала по Эдвину и ждала его возвращения. Когда он вернется, она бросится к нему в объятия и попросит спасти ее.
— Я обо всем подумала, — сказала Кора через неделю. — Ма, ничего страшного в этой ситуации нет, если посмотреть на нее с другой стороны. Это вовсе не проблема.
Долорес бросила на дочь вопросительный взгляд.
— Да? А как же тогда это называется?
— Возможность. Проблем вообще не существует, — рассудительно сказала Кора. — Есть только упущенные или реализованные возможности.
Долорес грустно улыбнулась.
— Большое спасибо! Могу представить себе свои возможности… Жалкая бедность, жизнь на пособие, однообразная еда и комната, кишащая тараканами!
— Зато ты будешь уважать себя и сохранишь достоинство, — ехидно сказала Кора.
Долорес застонала, а потом засмеялась.
— Ладно, ладно! Я устроюсь шеф-поваром в роскошный курортный отель на Багамских островах. Стоимость жилья будет включена в жалованье. Солнце круглый год. Вот это жизнь.
— А я буду прилетать к тебе в гости, — кивнула Кора. — Разумеется, если у меня будет возможность раздобыть деньги на билет. А Эдвин будет летать к тебе на реактивном самолете, когда захочет. О нем ты, конечно, забыла?
Нет, не забыла. Часть ее души — слабая, испуганная — отчаянно хотела попросить его помочь найти выход из затруднительного положения. Долорес была уверена, что Эдвин поможет с радостью. Даст взаймы, обеспечит ссуду, в общем, сделает все, что потребуется. Но другая часть ее — сильная, независимая — решила, что она попробует найти выход без его помощи.
Так и будет. Она действительно сильная. Действительно независимая. И может позаботиться о себе.
Две недели спустя все решилось само собой. Новыми владельцами предстояло стать Эндрю и его жене Нэнси. Те были без ума от радости. Мечта становится явью! Чудо!
Было приятно видеть, что они так довольны. И хоть расставаться с гостиницей было безумно жалко, Долорес становилось легче на душе оттого, что она знала — ее дело попадет в хорошие руки.
Она заранее решила, что не будет впадать в депрессию, которую уже однажды пережила после развода. Ничего хорошего в этом не было. Главное — не терять уверенности в себе. Она храбрая, мужественная и справится с любыми трудностями. В конце концов, она все время стремилась к свободе. И наконец получила ее.
Такую свободу, что от одной мысли о ней душа уходила в пятки. Свободу жить на пособие, покупать подержанную одежду, снимать дешевое жилье…
Долорес посмотрелась в зеркало. Почему она плачет? До сих пор она не плакала. Для этого не было причины.
Она выглянула наружу. Мирный, безмятежный день. Повинуясь импульсу, Долорес оделась и вышла на улицу. Нужно было успокоиться, восстановить равновесие. Она миновала пруд и бродила по тропинкам, дыша свежим вечерним воздухом. Наконец села на старую деревянную скамью и обхватила себя руками.
Она почувствовала страшное одиночество, и к глазам снова подступили слезы. Ничего, пусть текут. Это не страшно. Все равно ее никто не видит и не слышит. Лучше выплакаться, чем копить слезы в себе.
Долорес не знала, как долго она просидела в парке, горько плача и жалея себя… Вдруг кто-то окликнул ее по имени.
— Долорес!
Сердце чуть не выскочило из груди.
— Я здесь… — услышала она собственный хриплый шепот. Эдвин вернулся. Она только успела подумать об этом, а он уже был рядом.
— Ради Бога, что ты здесь делаешь в такой час?
— Ты вернулся, — пробормотала она. На мгновение Долорес показалось, что это ей только чудится, но когда Эдвин заключил ее в объятия и прижал к себе, она поняла, что это правда.
— Одиннадцатый час! Почему ты сидишь здесь одна?
— Я гуляла. Здесь так красиво… — Голос Долорес дрожал, и она знала, что ей не удастся скрыть от Эдвина свое состояние.
— Ты плакала? — спросил он. — Что случилось, милая?
— Все в порядке, — солгала она. — Я не ждала тебя. Ты вернулся раньше, чем обещал.
— Я хотел сделать тебе сюрприз. — Эдвин поцеловал ее в холодные губы. — О Боже! Скорее пойдем домой, пока ты не замерзла до смерти!
Они молча вернулись во флигель, и Долорес сидела перед камином, пока Эдвин на кухне варил ее любимый шоколад. Надо было рассказывать все без утайки, а это ее ничуть не радовало.
— Явно что-то случилось, — сказал он, вручая ей кружку. — Выкладывай.
Она тяжело вздохнула. Нет, больше никаких слез! Надо сказать ему правду.
— Я продаю гостиницу.
Он застыл на месте.
— Продаешь? Почему?
Она все деловито объяснила, уложившись в несколько фраз. Эдвин сидел и молча таращил на нее глаза.
— Дело устроилось наилучшим образом. Эндрю и его жена Нэнси продают свой дом, приводят в порядок финансовые дела и в марте переезжают сюда. За это время я найду себе работу и жилье. Конечно, свое будущее я планировала немного по-другому, но зато теперь у меня появляется возможность заняться чем-то иным и иметь больше свободного времени. Может быть, я даже смогу путешествовать. — Она храбро улыбнулась. — И переживать захватывающие приключения…
— И ты так этому обрадовалась, что отправилась прогуляться, села на скамейку, заплакала и едва не замерзла, — спокойно продолжил он. — Прекрасно…
— Просто сентиментальность взяла свое. Эту гостиницу основали мои родители, я им помогала, а потом хозяйкой стала я… Ничего нет странного в том, что я слегка расчувствовалась. — Ей казалось, что ее слова звучат весьма разумно.
Эдвин долго молчал, и это беспокоило Долорес.
— Ты ничего мне не говорила, — наконец бесстрастно сказал он. — Я звонил тебе каждый день, но ты так ничего и не сказала.
— Это моя личная проблема, и я знала, что мне делать, — ответила она и внезапно задрожала, увидев темную тень в его глазах.
Настала еще одна пауза. Страшная пауза, которую не выдерживали нервы. Она увидела его плотно сжатые губы, горящий гневом взгляд, и это повергло ее в трепет.
Их глаза встретились.
— В продаже гостиницы нет ни капли здравого смысла, — промолвил он тихим, спокойным голосом. — Почему ты мне ничего не сказала?
У Долорес засосало под ложечкой, но она продолжала стоять на своем.
— В этом не было необходимости, — сказала она дрогнувшим голосом.
— Я бы сумел помочь тебе.
Именно этого она и боялась.
— Я знала, что мне делать…
— Продать гостиницу? — сурово и гневно спросил Оливер. — О Боже, Долорес! Есть и другие способы!
— Знаю, — ответила она. — Но я выбрала этот.
— Ты что-нибудь подписывала? Еще не поздно передумать!
Она чувствовала, что того и гляди снова заплачет.
— Эдвин, я не хочу передумывать!
Оливер сунул руки в карманы.
— Черт побери, Долорес! Почему? Ты же так любишь свою гостиницу. Нет никакой нужды продавать ее! Существует множество иных выходов из создавшегося положения!
Она почувствовала, как сильно забилось сердце.
— Мне самой решать, какой из них самый подходящий!
— Почему ты не посоветовалась со мной? Почему не попросила помощи у меня?
— Потому что не хотела!
Эти слова эхом отдались в тишине. Эдвин бросил на нее мрачный взгляд.
— Понимаю… — с горечью сказал он. — Ты не доверяешь мне. Все еще не доверяешь…
— Эдвин, я не…
Он повернулся и шагнул к двери.
— Мне лучше уйти. — Голос Эдвина был убийственно спокойным.
— Эдвин, пожалуйста!
Он не остановился. Просто открыл дверь и вышел…
Долорес не могла сдвинуться с места. Хотелось побежать за ним, уговорить не сердиться, сказать, что он нужен ей…
Нет, не нужен. Это ее проблема, и она справится с ней сама. Она может позаботиться о себе. А если он не хочет этого понять, тем хуже для него.