Едва Генри вошел в лифт и нажал кнопку первого этажа, раздался спешный крик: — Подождите! Держите дверь! Генри мгновенно отреагировал, удерживая дверцы лифта. В кабину ворвался охранник, таща за собой кресло-кровать с коматозным пассажиром.
Взгляды Генри и охранника пересеклись, и они тут же узнали друг друга. — Влад? Ты ли это? — с удивлением спросил Генри. Влад кратко кивнул, взглянув на него: — Да, Генри, это я. Сколько лет, сколько зим.
Генри внимательно рассмотрел человека в кресле, и вдруг его охватило озарение. — Влад, это... это же Том! Мой друг детства! — воскликнул он, ощущая накатывающие воспоминания. Влад, с тоской в глазах, подтвердил: — Да, Генри. Это Том. Он застрял в своих воспоминаниях, в своем прошлом.
Генри, пронзенный острой болью воспоминаний, обеспокоенно спросил:
— Но что с ним будет? Куда ты его везешь?
Влад глубоко вздохнул: — Он будет переведен на специальный уровень. Надеюсь, ему помогут... больше я ничего не могу сказать.
Молчание опустилось в лифт, словно тяжелая завеса. Генри, ощущая вес каждой секунды, молчал, погруженный в свои раздумья. Он осознавал, что эта встреча имеет далеко идущие последствия. Когда двери лифта раскрылись, он вышел, будто шагая сквозь туман своих сомнений и вопросов о судьбе своего друга.
Он оказался на пустынной автобусной остановке, где ветер играл свою пляску с листьями и мусором. Генри присел на деревянную скамейку, потерянный в своих размышлениях о поисках друга и загадочном номере машины. Его мысли внезапно прервал неожиданный и глубокий голос.
Ты думаешь, какова цель существования? — прозвучал вопрос, словно из самой глубины его души.
Сердце Генри начало стучать бешено. Он рефлекторно вскочил и заметил человека на скамейке; до этого он не обращал на него внимания, потому что был погружен в свои раздумья. Этот незнакомец был в затасканных вещах, с небритой бородой и загадочным взглядом.
Так в чем, по-твоему, смысл? — не унимался загадочный гость, сохраняя дистанцию, в то время как Генри пересел на другой конец скамейки.
Создать семью, воспитать детей, передать им свои знания — косо улыбаясь, ответил Генри, оглядывая пустынные улицы и решая, что можно поговорить, пока автобус не приедет.
Это один из вариантов. Но для меня главное — это прожить жизнь достойно. Многие, глядя на меня, думают: 'Что может знать бомж о достоинстве жизни?' Но я жил иначе до того момента, все не пошло к чертям собачьим. Жизненный опыт даёт понимание, несмотря на внешние обстоятельства — задумчиво кивнул незнакомец.
Многие считают, что достойная жизнь — это карьера, деньги, автомобиль, большой дом. Но я понял, что это всего лишь миражи. Подлинное значение заключается в том, как ты взаимодействуешь с миром, какие отношения строишь с людьми и какие следы оставляешь после себя — бомж уставился на мерцающие вдали огоньки, продолжая свой разговор.
В своей прежней жизни я был бизнесменом. У меня было все: деньги, власть, уважение. Но в один момент я потерял себя. Погряз в своих амбициях, я забыл о том, что на самом деле важно. Семья, друзья — все это отошло на второй план. И в итоге когда у меня начались трудности, никто не пришел на помощь — он задумался на мгновение, потом продолжил.
Знаешь, чем отличается истинная ценность от золота и блеска? Настоящая ценность невидимая глазу. Она в тех мгновениях, когда ты чувствуешь биение сердца другого человека рядом с собой. Она в том, как ты меняешь мир вокруг себя, даже не замечая этого — словно грусть нависла над ним в виде тучи, бомж погрузил веки и задумчиво произнёс.
Как ты... — Генри начал, но был перебит бомжем, который улыбался таинственно, — Слушай своё сердце, Генри, и ты найдешь свой путь.
Подожди, как ты знаешь моё имя? — в растерянности спросил Генри. Но бомж уже поднимался на ноги, поддерживая себя рукой, — Смотри, там идет твой автобус — 68, верно? — говорил он далеко и загадочно, — И помни, когда путь будет трудным, подними голову к небу, и ответ найдётся.
Автобус остановился с легким стоном тормозов, и Генри, словно впитывая в себя весь вечерний мир, шагнул в его тёплую утробу. Замерев в задумчивости, он пытался уловить хоть отблеск фигуры старика в мраке улиц, но видел перед собой лишь поглощающую черноту.
Пока автобус неумолимо прокладывал свой путь сквозь город, мысли Генри плясали в хаотичном водовороте. От воспоминаний о друге к бурным детским эмоциям, к тем неуловимым воспоминаниям о той девушке, которая так тронула его сердце. И все эти образы, словно звёзды на ночном небе, мерцали в его сознании, прокладывая путь к заветной идее.