Это было странно, но мы разговаривали обо всем. Она немного рассказала о своей семье, о детстве, о работе. Я поведала о своей учебе, о том, что понятия не имею, зачем поступила на экономический, в то время, как цифры — абсолютно не мое. Мы обсуждали любимые фильмы, книги, сошлись на том, что современная музыка — это шлак, а зарубежный джаз семидесятых и восьмидесятых, и Нина Симон в частности — это самые лучшие звуки для ушей.
Из ее квартиры я вышла, когда на часах было пол-одиннадцатого вечера, под ругань Радмилы, что доносилась из телефонной трубки. Подруга уже полчаса ждала меня у подъезда.
— Чем вы там занимались? — начала ворчать она, как только я села в машину.
— Ничем, — пожала я плечами, — разговаривали.
— Два с половиной часа?!
— Ну да.
— И все? — карие глаза впились в меня, будто пытались понять, не умалчиваю ли я чего.
— И все, — вздохнула я, — у нее есть жених. Тот самый парень, что был тогда в ресторане. Они встречаются уже почти три года.
— О, — протянула Радмила, — сочувствую.
— Чему? Все нормально, — постаралась улыбнуться я, но почти уверена, что это вышло довольно жалко.
— А как же "она та самая", "девушка мечты" и так далее?
— Ну, что поделать. Не всем мечтам суждено сбыться.
— И это все? Ты просто будешь с ней... дружить? — недоверчиво спросила Радмила.
— Да. Что мне остается? Буду искать другую "ту самую". С ней интересно, знаешь. У нас столько общего, что даже удивительно. Она тоже любит Нину Симон, представляешь?
— Боже, это та афроамериканка с мужским голосом? — сморщилась подруга.
— Именно.
— Ну ладно. Не расстраивайся, уверена, еще полно красивых и умных девушек, которые любят эту певицу. И которые полюбят тебя.
— Да правда, я в порядке, — кивнула я, — на ней свет клином не сошелся.
— Я тоже так думаю. Когда-нибудь ты осчастливишь действительно хорошую девушку.
Я молча улыбнулась, погружаясь в свои невеселые мысли. Конечно, я не могла сказать, что я страдала от неразделенной любви, мы виделись-то всего два раза. Но где-то в самом темном уголке моего сознания была мысль, что хоть я и сказала, что свет на ней клином не сошелся, но все же понимала, что, черт, сошелся. И мне надо с этим что-то делать.
Не знаю, сколько бы я еще провела времени, размышляя об этом, но меня отвлек голос Радмилы:
— Ты знаешь, кого я встретила в магазине, перед тем, как поехать к тебе? — весело спросила подруга.
— Не представляю. Кого?
— Свету! Она опять в городе.
— Какую Свету? — нахмурилась я, не понимая, о ком идет речь.
— Приехали. Ту Свету, с который ты на свидания бегала два месяца.
— А. Эту Свету. И как она?
— Хорошо. Похудела. Про тебя спрашивала, — ухмыльнулась девушка.
— Я надеюсь, ты сказала, что я уехала куда-нибудь и неизвестно когда вернусь? — протянула я, вспоминая всю нашу историю с этой самой Светой.
— Нет, — хихикнула подруга, — я сказала, что ты свободна и в поисках любви.
— Что?! — чуть не задохнулась я.
— Да ладно, шутка. Я ей сказала, что ты очень занята учебой.
— Спасибо. У меня нет желания опять прятаться.
— Зато было весело.
— Очень.
Со Светой я имела неосторожность связаться около года назад. Не буду кривить душой, говоря, что меня заинтересовал ее "богатый внутренний мир". Ни черта подобного. Света была очень красивой и очень... странной. Поначалу меня забавляло ее неординарное чувство юмора, граничащее с сарказмом и скепсисом. Но потом я узнала, что почти все шутки, над которыми я смеялась, были вовсе не шутками. Света была довольно озлобленной и жестокой барышней, что порождало некий диссонанс в сочетании с ее милой внешностью. Поняв, что она за человек, я тут же разорвала с ней отношения. Но девушка оказалась не робкого десятка и еще полтора месяца в прямом смысле этого слова преследовала меня. Пришлось соврать, что в данный момент я решила вплотную заняться образованием и у меня абсолютно нет времени на отношения. И спустя еще недели две она, наконец, оставила меня в покое. А вскоре и вовсе переехала жить в мегаполис к родителям.
В пятницу, когда я валялась с книгой на кровати после учебы, позвонила Наташа.
— У меня есть билеты на джазовый концерт завтра. Ты хочешь пойти со мной? — с надеждой в голосе спросила она.
— Завтра? А во сколько?
— В шесть. Я могу за тобой заехать. Я так хочу пойти, но Петя ничего не смыслит в музыке и я не хочу краснеть, когда он захрапит посреди концерта.
Петя тот еще конечно кадр. Я вообще не понимала, что она с ним делает. Она ветеринар, а он терпеть не может животных. Она ценитель хорошей музыки, он с трудом оперу отличит от кантри. Она любит читать, а он просматривает только колонку "спорт" в газете. Что их связывало, я не понимала.
— Да, конечно, я с удовольствием с тобой схожу. Во сколько заедешь?
— Около пяти. Не хочу опаздывать, — радостно ответила Наташа, — спасибо тебе. Все, тогда до встречи. У меня хорек в приемной сидит.
— Пока, — усмехнулась я и положила трубку.
Как с кем-то может быть так легко? Я раньше думала, что такое только в дурацких мелодрамах бывает, когда люди знакомятся, начинают общаться и у них возникает ощущение, что они знают друг друга всю жизнь. Ну, или большую ее часть. Как бы я не хотела это отрицать, но с Наташей было именно так. Мне казалось, что мы идеально подходим друг другу. Но может это просто знак, что я нашла еще одного хорошего друга? В любом случае, ничего больше мне не светило.
6
Было начало лета. Погода стояла великолепная, изредка по ночам проходил дождь, но наутро небо было вновь безоблачным.
Наша дружба с Наташей отмечала трех или четырехмесячный "юбилей", а я не переставала удивляться, как можно быть такой... замечательной. Я не встречала человека добрее, интереснее и мягче. Когда она говорила, я слушала, открыв рот, потому что настолько это было захватывающе, скрашено неподдельными эмоциями, что было ощущение, что я читаю книгу или смотрю фильм.
Ее открытость — это вообще отдельный разговор. Искренность в каждом слове, действии, мысли. Она доверяла мне свои тайны, сомнения, мечты. А я была благодарна за ее откровенность и честность.
Я не встречала больше людей, настолько тактильно расположенных, если можно так сказать. Она любила милости, нежности, прикосновения. Ни грамма пошлости или каких-то двусмысленных намеков. Для нее было абсолютно естественно и нормально взять меня за руку в темном зале кинотеатра или на прогулке в парке при свете дня. Она любила класть голову мне на плечо, когда мы устраивали "марафон ретро-кино" у нее дома. И каждый раз, каждый чертовый раз при любом прикосновении, я плавилась, как раскаленный металл, и вздрагивала, стараясь контролировать свои мысли и действия.
Иногда я ловила на себе ее пристальные взгляды, которые заставляли сердце падать в ноги. А на мои вопросительно изогнутые брови она лишь качала головой, улыбаясь, или отвечая, что просто задумалась.