Тацуя молчал.
Выйдя с виллы, они повернули направо и, как бы защищая Хоноку от волн, Тацуя шел ближе к морю. Почему-то Хоноке казалось, что он уже догадался о её намерениях и избегал излишнего подталкивания событий. Её мучило нарастающее чувство кризиса, что если она не сделает первый шаг, то ничего не решится.
— Тацуя-сан. — Несколько раз открыв и закрыв рот, Хонока наконец-то смогла выдавить это напряженным голосом.
Тацуя остановился и повернулся к ней. Огни виллы уже скрылись из виду. Все другие слова, которыми они обменивались этой ночью, утонули в звуках прибоя и не достигали их. Под бесконечным звездным небом, в сопровождении лишь шума волн, Хонока стояла и смотрела в лицо Тацуе.
Однако она не могла продолжить. Даже когда Тацуя призвал её взглядом, она лишь посмотрела вниз.
— Я... — Она поднимала глаза, встречалась с ним взглядом, словно пытаясь что-то сказать, но затем с напряженным лицом словно обо что-то запиналась. И это повторялось много раз.
— Да, что ты хочешь сказать? — подбодрил её Тацуя нежным голосом и очень ласковыми словами, которые были очень необычны.
Возможно, больше воодушевленная его голосом, нежели словами...
— Я... эм, я... я люблю тебя! — после всех тех сомнений наконец смогла выдавить Хонока и, может быть, даже прорвалась сквозь всю ту тьму.
Но Хонока не думала об этом.
Сейчас, для неё, они двое были единственными людьми во всём мире.
— ...Тацуя-сан, что ты ко мне чувствуешь? — Не в состоянии смотреть ему в глаза, Хонока всеми силами закрыла веки, но ответ всё не приходил. — ...Я доставляю тебе неудобства? — осторожно приоткрыв глаза, Хонока спросила дрожащим голосом, но Тацуя попросту покачал головой и улыбнулся:
— Совсем нет. Я чувствовал, что ты скажешь что-то подобное. Хотя и понял это только сегодня после полудня.
Когда они посмотрели друг на друга, Хонока почувствовала глубокую неописуемую грусть у него в глазах. Приготовив себя к печальному и ожидаемому ответу, она крепко сжала руки. Но ответ Тацуи, к добру или к худу, оказался чем-то совершенно неожидаемым.
— ...Хонока, знаешь, Я — человек, у которого отсутствует часть души.
— ...Э?
— Когда я был ребенком, со мной произошло некое магическое происшествие... и некоторые мои чувства были стерты.
Лицо у Хоноки явно побелело. Бледность была очевидна даже в такую темную ночь. Глаза были широко распахнуты и только слова: «не может быть...» — сорвались с языка, хотя она и прикрыла рот руками.
— В то время, полагаю, я потерял все те чувства, которые можно назвать любовью. Они не были запечатаны, поэтому их нельзя освободить. Они не были сломаны, поэтому их нельзя починить. Что было потеряно — нельзя обрести вновь. — Тацуя говорил обычным голосом, как будто о проблемах другого человека. — Я не могу чувствовать любовь. Мне может кто-то понравиться, но я никогда не влюблюсь. Осталось только знание. Роясь в уголках памяти, я понимаю, какие части себя потерял.
Поскольку Хонока прикрыла рот, то не могла ничего промолвить, вроде «это ложь» или «я в это не верю». От шока она лишилась дара речи. Только исповедь Тацуи звенела у неё в голове.
— Возможно, это очень коварные слова, но ты мне нравишься. Однако только как друг. И сколько бы ты ни пыталась — я никогда не смогу думать о тебе как об особой девушке. Это, несомненно, принесет тебе боль, ранит тебя. — Он беспомощно улыбнулся. — Вот почему я не могу ответить на твои чувства.
Тацуя замолчал.
Хонока тоже.
Только звуки прибоя слышались в ночи.
Как только прилив наконец подобрался к берегу и достиг их ног, Хонока подняла голову.
— Пожалуйста, не злись... ты знаешь, я думала, что Тацуе-сану нравится Миюки. Не как сестра, а как девушка.
— ...Это недопонимание.
— Да, похоже что так. Тацуя-сан очень умный, поэтому... если бы ты лгал, то определенно сказал бы нечто более вероятное. Я никогда не слышала о магии, способной стирать определенные чувства, и всё же я тебе верю. Тем не менее все, что ты сказал, значит, что ты не можешь влюбиться в какую-либо девушку, я права?
Несколько озадаченный этим неожиданным поворотом событий, Тацуя ответил кивком со словами: «ну, да...»
— ...если так — то всё нормально.
— ?
— Впредь и навеки Тацуя-сан никого не полюбит, верно? Если так, то мои чувства к тебе не превратятся в безответную любовь, верно?
— Ну... полагаю что это так.
— Тогда нет никаких проблем. С этого дня я продолжу тебя любить! Ммм, до тех пор, пока не полюблю кого-нибудь другого! — ярко объявила она.
— ...Ну, я не против, — Тацуя кивнул со сдержанной улыбкой на лице.
Он не был настолько тупым, чтобы не понять, почему Хонока специально добавила в конце слова «пока не полюблю кого-нибудь другого».
Солнце так же агрессивно заявляло о себе и на следующий день. С самого утра температура была выше тридцати градусов. И в эту душную погоду на песчаном пляже...
Шла ожесточенная, пылающая битва.
— Онии-сама, не поможешь нанести на спину крем от загара?
— Тацуя-сан, не хочешь немного сока?
Или...
— У Шизуку есть водный скутер. Давай прокатимся?
— Вон там есть прекрасное место для погружений. Не хочешь поплавать?
Подобный накал страстей угнетал всех вокруг.
— Миюки, а ты и вправду сдерживалась вчера...
— Хонока-сан, у тебя как гора с плеч упала...
Эрика и Мизуки смотрели на это в изумлении.
— ...
Лицо у Шизуку было встревоженным.
— Ну, ему сейчас, кажется, довольно сложно.
У Лео — наполнено состраданием.
— ...Йошида-кун, в чём дело?
— Эм, нет, ни в чём.
И Микихико был... Нет, ради его чести лучше не говорить.
В любом случае, пока их друзья были заняты своими мыслями, глядя в их сторону, Тацуя был зажат между просьбами Миюки и Хоноки, вздыхая с каждым новым предложением.
На водном скутере он ездил в паре с Миюки в пассажирском сидении (после этого там была и Хонока).
По правде говоря, Хонока на самом деле очень неплохо плавала, просто вчера она паниковала по совершенно другой причине, поэтому они съездили на моторной лодке к месту для глубоких погружений (Миюки тоже была с ними).
После того как он намазал солнцезащитным кремом (а, точнее, обновив его), ему совали еду в рот раз за разом, как будто он был гусём для приготовления фуа-гра (и каждый раз ему говорили: «аааа»).
Пойманный в гораздо более жаркое давление, нежели воздух Огасавары (в любовное давление?), Тацуя, который постоянно крутился в этой обжигающей атмосфере... больше чем вчера, больше чем когда либо, ждал того дня, когда снова сможет отдохнуть.
Дополнительный урок почетного ученика
Наступила вторая половина летних каникул, и территория Первой старшей школы опустела.
С окончанием Турнира девяти школ, крупнейшего события лета, различные спортивные клубы были свободны в своей практике. Ещё одна неделя и все клубы снова охватит работа — они будут готовиться к новому семестру. Но сейчас даже клубная деятельность пала жертвой летних каникул.
Впрочем, школа опустела не полностью: несколько учеников всё-таки пришли позаниматься отдельной практикой. Это было особенно актуально для учеников первого года, которые посчитали затруднительным использовать тренировочные помещения, когда рядом старшеклассники, и могли теперь пользоваться тренировочными помещениями как пожелают.
На закрытом поле для боевой тренировки виднелось много учеников первого года.
Кто-то бежал среди беспорядочно установленных больших, квадратных столбов. На площадке с сильно ограниченным обзором они казались лабиринтом, даже если не было никаких стен. Неравномерное освещение, а также пересеченная местность, создавали опасность в любую секунду споткнуться.