Словно мокрая веревка правая рука Палмера опадает, и пистолет выскальзывает у него из пальцев. Его пухлая физиономия искажается от боли, он опускает взгляд, и глаза его расширяются от ужаса, когда до него доходит вся серьезность ситуации. В опасной близости от сердца из куртки торчит рукоятка ножа.
Ноги под ним подгибаются, и он мешком валится на землю. Будь у меня даже свободны руки, никакая первая помощь ему уже не поможет. Теперь мне становится понятно, что своей молитвой Клемент лишь тянул время. Так он заполучил возможность достать из ботинка нож и перерезать стяжки на запястьях. Могла бы и догадаться, но теперь уж поздно.
Два дня, два покойника.
На этот раз, однако, в смерти виновен мужчина, с которым прошлой ночью я делила постель.
— Какого хрена? — ору я на великана. — Зачем ты это сделал?
— Либо он, либо мы, пупсик, — пожимает Клемент плечами, помогая мне подняться.
— Но… Вовсе необязательно было его убивать!
— Я и не убивал. Просто бросил нож в его сторону, и ему не повезло.
Он подходит к трупу Алекса и осторожно вытаскивает нож у него из груди. Затем быстро вытирает оружие о куртку мертвеца и разрезает мои путы.
Не обращая внимания на обжигающую боль в руках, бросаюсь к телу и приседаю рядом, чтобы подтвердить или опровергнуть свои худшие опасения. Увы, пульс не прощупывается, дыхание отсутствует.
— Я не хотела этого! — плачу я.
— Люди умирают. И иногда они этого заслуживают.
Поднимаю взгляд на Клемента.
— Как ты можешь быть таким бесчувственным? Господи, он же мертв!
— А чего ты от меня ожидаешь? Извинений, что я бросил нож в мужика, который собирался нас пристрелить?
— Он не убил бы нас!
— Ты в этом уверена?
В чем бы ни заключалась вина Алекса, смерти он не заслуживал. Так же, как и Терри Браун, впрочем. Тем не менее оба они мертвы, и какая-то доля ответственности за их преждевременную смерть лежит и на мне — потому что я так и не отступила.
В тот самый момент парковки на конном дворе в Суррее я запустила цепочку событий, которая в итоге и привела нас сюда. Не остановись я тогда по пути в Лондон, никогда бы и не познакомилась с Клементом. А без него Джейдон благополучно отнял бы у меня сумочку и телефон, и я так и не узнала бы, что такое «Клоуторн». И не стояла бы сейчас на продуваемом ветрами участке в Дорсете, а Терри Браун и Алекс Палмер были бы живы.
Мы оба виновны в их гибели, но один из нас больше.
— Клемент, между тобой и смертью что-то есть?
— А?
— Та несчастная в суррейской конюшне — она ведь тоже погибла от ножа в груди, верно?
— Она была гребаной маньячкой, из-за этого и погибла. Я не убивал ее.
— Значит, просто совпадение?
— Как будто это что-то необычное.
— С тобой, похоже, слишком уж обычное.
— Что ты хочешь этим сказать?
Блаженство, с которым я проснулась сегодня утром, словно бы опорочено. А мужчина, вызвавший это самое блаженство, похоже, вовсе не тот человек, за которого я его принимала.
— Ты не должен был убивать Алекса, — снова шепчу я.
— Слушай, я не собираюсь стоять здесь и отмораживать себе яйца, пока мы тут ходим кругами. Чувак мертв, и, по правде говоря, я только рад этому, потому что это означает, что я никуда не отправлюсь.
— Что-что?
— Ничего.
— Не уходи от вопроса! Что ты хотел этим сказать?
— Неважно. Все кончено, и мы можем продолжать жить дальше.
— Ты вправду считаешь, что мы сможем жить себе в удовольствие, притворяясь, будто ничего не произошло… После этого? — Я указываю на труп Алекса.
— А почему нет-то?
Меня всерьез беспокоит полное отсутствие раскаяния у Клемента. Но не удивляет, коли на то пошло — мы с ним из совершенно разных миров. Вместо того чтобы встревожиться его беспечной склонностью к насилию, я наивно романтизировала эту черту. Чувствовала себя в безопасности в обществе великана и едва ли не упивалась его наплевательством. Черт, да я даже потакала ему, полностью игнорируя его предупреждения, во что я ввязываюсь.
Крови Алекса на моих руках столько же, сколько и на клементовских.
— Это кошмар какой-то. Господи, как я жалею, что вообще прознала об этом чертовом «Клоуторне».
Великан подходит ко мне, однако благоразумно воздерживается от утешающих объятий.
— Послушай, пупсик, — говорит он. — Тебе все-таки стоит помнить, кто здесь плохие парни. Я тебе еще в самом начале говорил, что мы имеем дело с очень опасными людьми. И не смей винить себя за все случившееся. Тут так: либо мы, либо они. И они проиграли.