— Я ведь предупреждал тебя, Эмма, — добавляет старик. — Порой правда оказывается не такой, как нам хочется.
— Что верно, то верно, — огрызаюсь я. — Только вряд ли тебя волновало именно это.
— Я ничего не могу изменить. Честное слово, я сожалею, что все так обернулось.
— Хватит, Эрик. Я уже достаточно наслушалась.
— Тут ты права. Думаю, теперь мне лучше уйти.
Бросаю взгляд на Клемента. Он пожимает плечами и говорит:
— А что нам с ним делать? Чего бы этот козел ни натворил, он не наша проблема, пупсик. Пускай убирается, и мы заберем папки и свалим отсюда.
— Значит, пускай уходит безнаказанным?
Великан упирается взглядом в старика.
— Он заплатит за свои дела. Может, не сегодня, не завтра, но однажды получит по полной программе. Вот увидишь!
— Вечные адские муки, да?
— Типа того.
37
Клемент приказывает Эрику встать. Тот медленно поднимается с кресла, а затем поворачивается ко мне и заявляет:
— Нужно взять ключи от машины Алекса.
— Зачем?
— Я приехал сюда из аэропорта Борнмут на такси. Если возвращаться так же, машину подадут хорошо если только через час. Наверняка никто из нас не хочет торчать здесь столько времени.
— Ладно. И где эти ключи?
— Полагаю, по-прежнему у него в кармане.
В кои-то веки Эрик оказывается прав: мне действительно не хочется проводить в его обществе ни единой лишней минуты, и в особенности пока мы будем работать с документами, что разрушат его карточный домик. Пускай себе улетает в теплые страны, все равно после публикации моей сенсационной разоблачительной статьи его дни на свободе будут сочтены.
Достаю телефон и, прежде чем старик успевает воспротивиться, фотографирую его.
— По старой дружбе, — ухмыляюсь я.
Разумеется, незачем сообщать ему, что снимок послужит подлинным украшением грядущей статьи. Ожидают его вечные адские муки или же нет, уж я-то позабочусь, чтобы муки выпали ему еще при жизни.
Клемент велит Эрику «топать впереди», и все вместе мы покидаем кабинет и по коридору направляемся к выходу. Старик с усилием сдвигает дверь на пару сантиметров, и через открывшуюся щель в помещение тут же врывается поток холодного воздуха.
Уже вступает в свои права вечер, а небо по-прежнему затянуто серыми облаками. Задерживаться на холоде настроения у меня нет совершенно — как, похоже, и у Эрика, который весьма проворно для своего возраста устремляется по лужайке в сторону сарая. Недалеко от трупа Алекса он, однако, замедляется, а потом и вовсе останавливается. Внезапно сникнув, оборачивается к нам.
— Не возражаете, если я немного посижу? — тихо произносит Эрик. — Мне нужно попрощаться с ним.
— Только одну минуту, — смягчаюсь я и чуть отступаю назад.
Хрустнув суставами, старик опускается на колени и склоняется над мертвым крестником. Мне становится немного не по себе от осознания, что его убил, пускай даже и без умысла, стоящий рядом со мной человек, и я отворачиваюсь от печальной сцены.
За лужайкой, метрах в пятидесяти от нас, к серому небу примыкает темно-бирюзовая полоска. А на самом горизонте я различаю слабые огни какого-то корабля. Его капитан либо храбрец, либо безумец, что вышел в такую погоду в море.
— Ты в порядке? — спрашивает Клемент.
Огоньки вдали исчезают, и я поворачиваюсь к великану.
— В данный момент совершенно без понятия. Спроси эдак через месяц.
— А мы все еще будем разговаривать через месяц?
— С учетом всех обстоятельств… вероятно.
— Это хорошо, я вроде как надея…
Клемент внезапно осекается на полуслове. Челюсть у него отвисает, глаза округляются. У меня мелькает мысль, уж не хватил ли его удар, о котором я его столько раз предупреждала. Предположение подкрепляется тем, что великан нетвердо пятится назад, а затем падает на землю.
И тогда я понимаю, что свалил великана отнюдь не удар. Из живота у него торчат два металлических гарпунчика, от которых тянутся едва различимые проволочки.
Увы, похоже, Эрик нас сделал. Вовсе он не прощался с крестником, равно как и не собирался искать ключи от машины. На самом деле он надеялся, что Алекс прихватил с собой хотя бы один тазер, предварительно перезарядив его. Его расчет оправдался, и теперь Клемент, подобно выброшенной на берег рыбе, бьется в конвульсиях от разряда в несколько тысяч вольт.