Наливаю ему на кухне вторую порцию виски и отправляюсь в уборную.
Стоит мне усесться на унитаз, как в голову приходит мысль: «Ты что, совсем рехнулась?»
Уборную я покидаю, так и не найдя ответа.
15
Один из нас спал хорошо, и это была не я.
Ночка выдалась суровым испытанием как для моего тела, так и для рассудка. Я металась и ворочалась, изводимая голосом прославленного документалиста Дэвида Аттенборо, описывающего исходящие из гостевой спальни звуки: «С приходом ночи саванну сотрясает оглушительный рев антилоп гну, у которых сейчас гон».
Вопрос, который я задавала в туалете накануне вечером, встает с новой остротой, когда я осоловело вваливаюсь в гостиную.
— Охренеть. Паршиво выглядишь, пупсик.
Мой гость чувствует себя как дома, растянувшись на диване в одной футболке, трусах и носках.
— Как мило с вашей стороны, Клемент, что вы обратили внимание на мое состояние. Возможно, дело в том, что мне удалось поспать в лучшем случае часа два.
— Что, сомневалась в своем решении насчет «Клоуторна»?
— Только в той его части, где согласилась пустить в дом мужчину, чей храп измеряется шкалой Рихтера.
— Чем-чем измеряется?
— Неважно. Где ваши джинсы?
— В спальне. Да не волнуйся, их еще несколько дней можно не стирать.
Я сверкаю на него глазами.
— Я вовсе не за этим спрашиваю! Не могли бы вы это убрать, пожалуйста?
— Что именно?
Киваю в направлении оскорбляющей мой взор детали.
— Черт, — фыркает Клемент и запихивает свое торчащее хозяйство в трусы. — Наверное, резинка ослабла.
— Так же, как и моя воля к жизни. Кофе будете?
— Чай, пожалуйста. С молоком и тремя ложками сахара.
— Я сделаю вам чай, если вы соизволите надеть джинсы.
— А, ну да, — хмыкает великан, — незачем тебе перевозбуждаться перед завтраком.
— Еще чего!
Сокрушенно качая головой, плетусь на кухню и ставлю чайник. В ожидании, когда закипит вода, зябко кутаюсь в халат и пытаюсь внести хоть какую-то ясность во вчерашний хаос. Достаточно одной минуты аналитических построений, чтобы лишний раз убедиться в мудрости выражения «утро вечера мудренее».
Что ж, стараюсь стряхнуть негатив, который, несомненно, можно списать на нехватку сна и кофеина Как наставлял меня Эрик: «плюнь на сомнения и иди к цели». В данном случае таковой является репортаж, способный запустить мою карьеру в стратосферу. Нужно всего лишь позабыть о сомнениях — угрозах Тима, проживании с Клементом.
Второе из упомянутых сомнений объявляется на кухне — слава богу, в джинсах. Я протягиваю ему чашку с чаем.
— Так какие планы? — осведомляется великан.
— Магазин с телефонами открывается в полдевятого, сейчас попью кофе, приму душ, и пойдем туда.
— Погоди, а завтрак?
— Если хотите, приготовьте тосты. Может, еще что найдете.
— Пожалуй, я пока перебьюсь.
— Вот и прекрасно. Из редакции я позвоню Стейси и договорюсь о визите к ней после работы. Вы по-прежнему хотите меня охранять?
— Сделка есть сделка.
— Мне сложно представить, что Тим решится предпринять что-либо средь бела дня, но раз вы настаиваете…
— Настаиваю. Посмотрю телик, пока ты очухиваешься.
Клемент исчезает за дверью. Я допиваю кофе и направляюсь в ванную. Зрелище в зеркале, увы, подтверждает, что великан не погрешил против истины.
После душа протираю запотевшее зеркало и пытаюсь хоть как-то урегулировать проблему. Когда-то я могла выйти из дома, воспользовавшись лишь блеском для туб. Теперь же приходится прибегать к реставрационным работам, достойным потолка Сикстинской капеллы. Конечно же, стареть дерьмово, но, полагаю, альтернатива гораздо хуже.
Через пятнадцать минут я наконец-то могу позволить себе покинуть ванную. Отыскиваю в шкафу один из своих любимых нарядов для работы — темно-красное платье миди, подчеркивающее части моего тела, которые мать-природа пока пощадила.
Напоследок снова смотрюсь в зеркало. Не сногсшибательно, конечно же, но много лучше, нежели полчаса назад. Отправляюсь в гостиную.
Клемент изволит оторваться от телевизора:
— Неплохо припарадилась, пупсик.
— Вот спасибочки! — отзываюсь я насмешливо. — Только не увлекайтесь комплиментами, а то совсем вгоните девушку в краску.
— Пожалуй, комплиментами тебя в краску не вгонишь.
— Вот здесь вы правы. Так мы идем?
Великан встает и выключает телевизор.