Джейдон умолкает, погрузившись в раздумья. Мне необходимо лишь слегка подтолкнуть его в нужном направлении.
— Ты уже общался с моим другом. — Я указываю на Клемента. — И ему не терпится поболтать с этим человеком. Если ты понимаешь, о чем я.
Паренек косится на великана, и тот утвердительно кивает.
— Что ты с ним сделаешь?
— Навряд ли тебе стоит знать, дружок, — гудит Клемент. — Но это будет долго и неприятно.
Теперь Джейдон ухмыляется. Он приближается к Терри Брауну, по-прежнему с поднятым пистолетом.
— Похоже, дядя, ты в глубокой жопе. Надеюсь, ты получишь по заслугам.
Затем паренек снова отступает и прячет пистолет в карман.
— Он ваш, — бурчит Джейдон. — Но если он снова станет угрожать моей семье, я убью всех вас.
Донеся свою точку зрения без умаления собственной гордости, Джейдон поспешно удаляется.
Настает наш черед сыпать угрозами, и, судя по выражению лица Терри Брауна, на кое-какие ответы мы точно можем рассчитывать.
28
Впрочем, прежде чем приступить к делу, я решаю выяснить у Клемента ответ на один животрепещущий вопрос:
— Так он был настоящий? Пистолет?
— Ага, самый что ни на есть.
— Черт, значит, мы были на волосок.
С этим мы оба поворачиваемся к Терри Брауну.
— Приятно наконец-то повстречаться с тобой, Терри.
Кажется, у нас с тобой назрел разговор.
Великан задает тон этому самому разговору: подходит к журналисту и грозно нависает над ним. Я пристраиваюсь рядышком с подельником и смотрю в глаза Брауну.
Передо мной какой-то жалкий человечек. Даже не верится, что некогда он обладал огромной властью и влиятельностью. Заправлял клубом, хранившим столь долго столь много страшных тайн многих коррупционеров.
Настало время пролить свет на его темное прошлое.
— У меня к тебе целая уйма вопросов, Терри. Но есть один, который я должна задать первым: почему?
Теперь, когда пистолет на сцене больше не фигурирует, Браун держится увереннее и в прямом смысле слова расправляет плечи. Он либо храбр, либо просто глуп, но выражение на его пухлой физиономии едва ли не самодовольное.
— Что почему? — ухмыляется он.
— Почему ты? У тебя была карьера, о которой подобные мне могут только мечтать. Прекрасная работа, несчетные награды, уважение и зависть коллег. Зачем надо было всем этим рисковать?
Он качает головой.
— Ты ничего не знаешь, женщина.
— Вот как? Ну так потрудись объяснить!
— Я не собираюсь ничего объяснять и, с твоего позволения, поеду, пожалуй.
Журналист разворачивается и берется за ручку дверцы, однако Клемент молниеносно пресекает его наглое поведение: хватает толстяка за горло и припечатывает к машине.
— Никуда ты не поедешь, приятель, — рычит он.
Браун вцепляется в руку великана и пытается оттянуть ее, однако его сопротивление даже не тянет на название. Шансы у него нулевые.
— От… пус… ти… — хрипит журналист.
— Будешь отвечать на наши вопросы?
— Хрен… тебе…
Что ж, Клемент прибегает к методу, столь эффективно сработавшему в случае Томаса Ланга. Он хватает Брауна за гениталии и сжимает руку. Толстяк мгновенно багровеет и визжит как свинья, кто, впрочем, он и есть. К несчастью для него, никто кроме нас его не слышит.
— Ну-ка, повтори, — подначивает его великан. — Слабо?
Браун мотает головой с такой неистовостью, что его обвисшие щеки трясутся, прямо как при езде на мотоцикле. Самодовольство сменяется страхом.
— Будешь отвечать?
Теперь журналист энергично кивает — насколько, впрочем, это ему удается с лапищей великана на горле.
Продемонстрировав всю серьезность угроз, Клемент отпускает жертву и делает шаг назад.
— Попробуем снова? — цежу я, испепеляя Брауна взглядом. — С самого начала.
Тот потирает горло, но за пах, к счастью, не хватается. Я выжидаю, пока он не отдышится.
— Чего тебе от меня надо? — наконец хрипит он.
— Ответы, Терри. Ответы.
— А если я откажусь?
— Честно? Особого значения это не имеет, поскольку игра закончена. Нам известно, кто ты такой, и весьма скоро мы разоблачим клуб коррупционеров и его членов — вне зависимости от того, станешь ты отвечать или нет.
— Не понимаю, о чем ты.
— О боже, — вздыхаю я и смотрю на Клемента. — Кажется, у Терри проблемы с памятью. Боюсь, тебе придется опять им заняться. Помоги-ка ему вспомнить.
— Подожди-подожди! — вскидывается Браун. — Ты все не так поняла!