Сами по себе пошлины не являлись таким уж большим злом. Поистине тягостной — и даже пагубной для развития торговли — была процедура их взимания.
Государство не располагало собственным таможенно-финансовым ведомством. Была заимствована система, с незапамятных времен применявшаяся в греческих государствах и в римской республике: сбор пошлины сдавался в аренду объединениям откупщиков. Это были так называемые societates publicanorum[41]. Те уплачивали в казну заранее назначенную сумму и потом заботились о том, чтобы ее вернуть, разумеется с определенной прибылью. Главное бюро объединений находилось в Риме, окружные же центры в таких городах, как Лугдун (ныне Лион) — для Галлии, Петовион — для Иллирика, Эфес — для Азии, Карфаген — для Африки, Лондиний — для Британии. Эти бюро располагали большими группами служителей, а также вспомогательного персонала, который присматривал за сборщиками налогов в отдельных таможнях, называемых stationes.[42] Рядовые работники в основном набирались из рабов.
Жалобы на злоупотребления таможенников были повсеместными. Некоторые союзы откупщиков даже не объявляли свои тарифы, в результате чего купцы оказались в руках оценщиков. К пошлине как таковой прибавлялись также дополнительные сборы: за осмотр товаров, за обмен монет, за ведомственные расходы. Общее недовольство действиями пошлинников привело к тому, что в окружении Нерона родился проект генеральной реформы: отменить пошлины вообще! Сторонники этой идеи обосновывали ее так:
— Непосредственные доходы государства сначала, вероятно, снизятся, но вскоре, однако, торговля столь пышно расцветет, что возрастут налоги, поступающие от жителей провинций. Это с лихвой покроет утрату таможенных поступлений.
Император отдавал себе отчет в том, что подобный шаг снискал бы ему громадную популярность во всей империи, поэтому он был благосклонен к проекту. Нерон, впрочем, никогда не отличался скупостью и мелочностью. Именно в начале того 58 года он преподнес по прекрасному подарку трем потомкам сенаторских родов, которые до такой степени обеднели, что их, собственно, предстояло исключить из состава сенаторов. Так вот Нерон назначил им достаточно высокое годичное жалованье.
Несмотря на это, проект после продолжительной дискуссии провалился, так как казался слишком рискованным. При постоянно огромных государственных расходах длительная неустойчивость бюджетного равновесия могла иметь серьезные последствия, особенно для обороноспособности империи. Легко отменить пошлины, трудно, однако, в случае необходимости вводить их заново.
Дискуссия привела лишь к тому, что решено было по крайней мере обуздать произвол таможенников. Все тарифы и внутренние правила объединений повелели довести до всеобщего сведения; судам приказано рассматривать вне очереди иски, возбуждаемые пострадавшими против таможенников, солдатам полагалось платить пошлину только за предметы, которые они ввозили на продажу.
Заодно пытались также решить другую большую проблему, удручающую жителей провинций. Речь шла главным образом о тех краях, откуда доставляли зерно в столицу. Теперь ввели некоторые установления, регулирующие это дело. Чтобы поощрить провинциальных торговцев на отправку судов с зерном для Италии, постановили, что такие суда не будут зачисляться в состав имущества, а поэтому за них не нужно платить пошлину.
Путеолы
Поставки зерна в столицу были постоянной заботой правительства. Суда, прибывающие из Сицилии и Египта, обычно доплывали до Путеол, города у залива, ныне именуемого Неаполитанским. Однако оттуда до Рима еще далеко, ибо протяженность Аппиевой дороги — 150 миль. Значительно удобнее была разгрузка в порту Остия в устье Тибра, откуда и по суше гораздо ближе, и можно также подводить баржи вверх по реке до самой столицы. Однако остийский порт был мал и страдал от разливов Тибра. Клавдий начал грандиозные работы по его перестройке. Эти работы все еще продолжались. Путеолы по-прежнему оставались главным портом Западной Италии и самой столицы. По богатству и по числу населения Путеолы были вторым после Рима городом на полуострове, значительно превосходя соседний Неаполь.
Шестью столетиями ранее греки основали этот юрод на обрывистом холме, несколько выдающемся вперед на северном побережье залива. Этот город назвали Дикерхия. Греческая колония позже разрасталась, застройка пошла вдоль моря и в западном и восточном направлениях. Греческое его название сменилось на итальянское — Путеолы. Однако язык эллинов и во времена империи был здесь господствующим, так же, впрочем, как и в других близлежащих городах.