104. Парижский дебют
Здесь нашу историю расцвечивают бесшабашная удаль и интрига. Две райские птицы, два короля поэзии, бросаются друг другу в объятия. Встреча происходит в Аргентине. За несколько лет до этого автор «Сеньора президента» воскресной ночью в Сантьяго околдовал гостей Неруды; они восхищенно ему внимали в запущенном саду, где осень опадала желтыми листьями. Он повествовал о чудесах и пророчествах Чилам-Балама{121}. Пел песни древних индийских рапсодов. С длинной учительской указкой в руке объяснял значение символов и иероглифов доколумбовых времен. И вот теперь эти гиганты духа спустились в низменные области современной жизни, занялись подделкой паспортов и удостоверений личности. Они были внешне похожи и решили использовать это обстоятельство. Неруде предстояло ехать из Буэнос-Айреса в Париж по паспорту Мигеля Анхеля Астуриаса. Поставил ли Астуриас условием, чтобы Неруда уничтожил документы, как только попадет во Францию? Правда ли все это или легенда? Существовало ли в действительности такое подтверждение дружбы двух поэтов или это плод вдохновенного вымысла? Se non è vero, è bien trovato[127].
В конце марта или в начале апреля 1949 года в одной парижской квартире раздается звонок. Хозяин идет открывать дверь. На пороге стоит незнакомый плотный мужчина в очках с толстыми линзами, бородатый, в черном баскском берете. Несколько секунд они молча смотрят друг на друга. Гость спрашивает:
— Не узнаешь?
Хозяин озадаченно молчит, мучительно пытается вспомнить, наконец сдается. Незнакомец говорит:
— Я Пабло Неруда. Приюти меня на несколько дней.
— Входи, Пабло. Спасибо, что ты обратился ко мне. Здесь ты у себя дома.
Хозяином парижской квартиры, который и рассказал мне об этом, был Луис Кардоса-и-Арагон, гватемальский писатель; мы познакомились с ним много лет спустя, у Неруды в «Лос Гиндосе», когда Луис был уже послом в Чили.
После обеда они отметили нежданную встречу шампанским. Неруда вынул из портфеля тетрадь и до утра читал стихи из «Всеобщей песни». Прислуга в доме звала его «дон Антонио». Но не таков был Неруда, чтобы сидеть взаперти, да еще в Париже. Не раз он вместе с Лией, женой Кардосы-и-Арагона, сбегал из дому, отправлялся на автомобильные прогулки. Как вырвавшийся на свободу щенок, он носился по Парижу в поисках всех мыслимых удовольствий, бегал по лавкам букинистов и торговцев всякими диковинами. Он охотился за редкими книгами и раковинами.
Даже находясь в столь непривычной ситуации, Неруда не мог обходиться без игры. Он попросил Луиса устроить ему встречу с добрым другом, аргентинским писателем Альфредо Варелой. Варела в ту пору был пылким юношей, страстным и многоречивым. Впрочем, таким он и оставался всегда. Встреча состоялась в кафе «Мариньян» на Елисейских полях. Луис Кардоса-и-Арагон представил Варелу чешскому профессору, покинувшему свою страну, по словам Луиса, легальным путем. Варела онемел. Он быстро взглянул на сидевшего за столиком незнакомца и — словно набрал в рот воды. Ему все стало ясно: конечно же, это один из матерых антикоммунистов тамошней выделки, которые так и норовят впутать в свои дела людей, ни сном ни духом к ним не причастных. Насладившись заранее рассчитанным эффектом, «чешский профессор» снял шляпу и темные очки. Варела так и подскочил: какой профессор! Какой чех!
«Ага, дурень, попался?! Ну да, я Неруда, — давясь от смеха, сказал Пабло. И, прижав палец к губам, добавил: — Только здесь, в Париже, я нелегально — не проговорись».
Этот случай мы с ним вспоминали, когда узнали о смерти Варелы в Мар-дель-Плата.
Случалось, поэты разных национальностей помогали друг другу, как родные братья. Жюль Сюпервьель{122} — уругваец, как и автор «Песен Мальдорора». Оба они оказались в Париже, хотя с разницей в сто лет. В отличие от Лотреамона, Сюпервьель отнюдь не проклятый поэт. Иные считают его «чистым поэтом», близким Полю Валери. Он принадлежит к богатому семейству, имеющему связи с банковскими кругами и даже… с полицией. Сюпервьель просит своего близкого родственника, занимающего высокий пост, чтобы тот помог легализовать пребывание Пабло Неруды в Париже. И тут среди действующих лиц появляется друг Жюля Сюпервьеля Пабло Пикассо; правда, на сей раз потребовалась не кисть его, а «рука». Альфредо Варела ждет у входа в метро. В условленный час на автомобиле приезжает Пикассо. Сообщает долгожданную новость: Неруда может появиться открыто! Не проходит и нескольких минут, как он уже мчится на последнее заседание Конгресса мира, которое проходит в зале «Плейель». Пикассо предупреждает, что собравшихся ждет необычайный сюрприз.