Удрученный происходящим, Неруда едет работать в Исла-Негра. Его оружием станет поэзия.
Он присылает мне в конце года открытку, украшенную его экслибрисом — рыбкой между двух армиллярных колец, с неизменным приказом: «31 декабря 1972 года мы вместе встречаем 1 января 1973 года в „Себастьяне“, в Вальпараисо». Когда в полночь, отделяющую один год от другого, завоют портовые сирены, мы вновь сойдемся вместе, в том числе и два гостя из Венесуэлы — Мария Тереса Кастильо и Мигель Отеро Сильва — на просторной плоской крыше, которую Себастьян Кольядо некогда мечтал превратить в вертолетную площадку. Далеко мы не загадывали. Что будет в 1973 году?
Когда занимается заря нового года, Неруда вручает мне только что написанное предисловие к моей книге «Служение обществу». Оно отражает душевное состояние поэта. Неруда полемизирует со статьей, опубликованной в «Меркурио» в воскресенье 17 декабря 1972 года и подписанной Е. Б. Неруда начинает с того, что цитирует целый абзац из этой статьи, показательной для умонастроения тех, кто стремится повернуть историю страны вспять.
«Это было во времена важно выступавших Фордов, господ с тростью и в гетрах и дам в шляпах с перьями. Когда погас огонь войны, которую все считали „последней“, люди вздохнули свободно, преисполненные иллюзий, не отдавая себе отчета в том, что народился новый мир с родимым пятном большевистского рака, которому предназначено было заразить бездельников, неудачников, бездарей, хамов, преступников, обиженных, завистников и насильников. Нигилистское меньшинство рода человеческого, его мертвый груз, должно было восстать с чудовищным намерением править миром».
Неруда отвечает без обиняков:
«Среди этих прокаженных, хамов, преступников, бездарей и неудачников были и сейчас есть коммунисты, такие, как Максим Горький, как Гагарин и другие первые космонавты, такие авиаконструкторы, как Туполев, ученые, как Жолио-Кюри, художники, как Пабло Пикассо, Анри Матисс, Фернан Леже, гениальные мастера гобеленов, как Люрса, такие удивительные артисты, как Поль Робсон, писатели, как Анатоль Франс, Анри Барбюс, Владимир Маяковский, Луи Арагон, Поль Элюар, Бертольт Брехт, Мариатеги, Сесар Вальехо, такие политические деятели, как Ленин, Георгий Димитров, Антонио Грамши, Хо Ши Мин, Луис Эмилио Рекабаррен. Ваш покорный слуга также принадлежит к числу этих заклейменных хроникером из „Меркурио“».
Несколько дней спустя, около одиннадцати утра, мы с Луисом Карваланом стоим в ожидании на посадочной площадке в Исла-Негра, где дети и местные жители обычно играют в футбол. Какое-то фырчание доносится с неба. Снижаясь, вертолет перестает реветь, планирует в воздухе и садится на землю мягко и даже изящно. Из него выходит президент. Мы направляемся к дому Неруды. После беседы, прерываемой взрывами смеха и фотографированием на память, поэт устраивается за небольшим столиком, и начинается самое удивительное в его жизни выступление перед редкостной аудиторией всего из трех человек во главе с Сальвадором Альенде. Неруда читает перед президентом воззвание с призывом убить другого президента. Он с каким-то особым удовольствием произносит каждое слово из длинного заголовка «Призыв к расправе с Никсоном и хвала чилийской революции».
Голос поэта под стать содержанию. Он звучит свободно и размеренно: «Это подстрекательство к доселе невиданному деянию: книга предназначается для того, чтобы мы, старые и новые поэты, уничтоженные и здравствующие, восстали из руин Истории против холодного и безумного убийцы».
Все трое, с волнением слушающие его, сразу же отмечают, что в этом произведении, как и в «Песне о подвиге», которая, по словам поэта, является первой поэтической книгой на испанском языке, посвященной Кубинской революции, «нет ни озабоченности стилем, ни стремления к изяществу выразительных средств, ни брачного герметизма иных моих метафизических книг». Перед нами человек, который время от времени должен «становиться кондуктором, пастухом, каменщиком, пахарем, газовщиком или просто полковым сорвиголовой, готовым сойтись врукопашную или поддать огня так, что станет жарко». Иными словами, он будет бардом на службе общества. У него нет иного выхода, и против врагов своего народа он направляет свою песню, «атакующую и крепкую, как арауканский камень… Теперь, внимание! Я стреляю». Он просит подмоги у Уолта Уитмена в борьбе против убийцы из Белого дома. Неруда будет его судить.
Поэт в данном случае выступает не как оракул, а лишь как бард, и все же предсказатель. Он предвещает то, что будет: impeachment[216] и происшедшее впервые в истории смещение президента Соединенных Штатов по имени Ричард Никсон, который направлял не только «уотергейтское дело», но и заговор против Чили. Стоит отметить, что «Призыв к расправе с Никсоном…» был услышан, воспринят и по-своему претворен в жизнь самими американцами, уж не знаем, не при тайном ли соучастии старика Уитмена. Никсона не убили, но с позором сместили с поста.