Кроме того, хотя я и окоченел до костей, но, по-видимому, не обморозился. Лужи по краям дороги еще не покрылись льдом. Завтра в Аскоте скачки, Темплейт должен участвовать в Зимнем кубке, а Джеймс не знает, что его жокей торчит в больнице и не способен работать.
Не способен… С того момента, как я увидел телефонную будку и неуклюже поднял трубку, я уже знал: единственный способ обесценить Кемп-Лоуру его победу – это участвовать в скачках и победить, если удастся. А потом притвориться: мол, событий сегодняшней ночи не было. Он слишком долго делал все, что ему хотелось. Но ему не удастся, определенно не удастся, дал я себе клятву, еще раз одержать верх надо мной.
С трудом я набрал ноль, сообщил телефонистке номер моей кредитной карточки и попросил соединить с единственным человеком в мире, который поможет мне и потом никому не расскажет и не станет отговаривать сделать то, что я намерен.
– Алло? – голос ее звучал сонно.
– Джоанна… ты занята? – спросил я.
– Занята? В такое время? Это ты, Роб?
– Да.
– Ну, тогда иди спать и позвони мне утром. Я сплю. Разве ты не знаешь, который час? – Я услышал, как она зевнула.
– Нет.
– Сейчас… сейчас… двадцать минут первого. Спокойной ночи.
– Джоанна, не вешай трубку, – умоляюще попросил я. – Мне нужна твоя помощь. Действительно нужна. Пожалуйста, не вешай трубку.
– Что случилось? – Она снова зевнула.
– Я… я… Джоанна, я прошу тебя, помоги мне. Пожалуйста.
Трубка молчала, потом она сказала проснувшимся голосом:
– Ты раньше ни о чем не просил меня. Никогда.
– Ты приедешь?
– Куда?
– Я точно не знаю, – в отчаянии ответил я. – Я в телефонной будке на деревенской дороге, и тут никого нет. Телефонная станция в Хемпден-Роу. – Я повторил по буквам. – Думаю, это не очень далеко от Лондона, наверное, где-то на западе.
– А ты сам не можешь приехать? – спросила она.
– Нет, у меня нет денег и вся одежда мокрая.
– О-о-о. – Пауза. – Хорошо. Я найду тебя там, где ты есть. Я приеду на такси. Что-нибудь еще?
– Привези свитер, – сказал я. – Я замерз. И сухие носки, если у тебя есть. И перчатки. Не забудь перчатки. И ножницы.
– Свитер, носки, перчатки, ножницы. О'кей. Тебе придется подождать, пока я оденусь, но я постараюсь приехать побыстрее. Оставайся в телефонной будке.
– Хорошо.
– Не беспокойся, я скоро буду. До свидания.
– До свидания, – пробормотал я, вешая трубку. Как бы она ни спешила, она не приедет раньше чем через час. Я и не представлял, что уже так поздно. И Кемп-Лоур не вернулся. Его программа закончилась несколько часов назад, а он не приехал. Жестокий, кровожадный подонок, подумал я.
Я сел на пол в будке, осторожно прислонился к стене под телефоном так, чтобы голова была видна через стекло. Потом поднес руки к лицу и один за другим пошевелил пальцами, они ничего не чувствовали. Они сгибались и разгибались, медленно и чуть-чуть, вот и все. Из страха, как бы не стало хуже, я принялся возвращать их к жизни, тер, всовывал между ляжками, бил о колени, заставлял сгибаться и разгибаться, не обращая внимания на хруст и боль в ободранных плечах.
Мне было о чем подумать. Например, липкий пластырь. Он заклеил мне рот, конечно для того, чтобы я не мог позвать на помощь. Но когда я в конце концов закричал, там все равно никого не было. Никто бы не услышал, как бы громко я ни кричал, потому что конюшня стояла далеко от проселочной дороги.
Пластырь на глазах, понятно, чтобы я не увидел, куда попал. А если бы увидел? Пустой двор и заброшенную сбруйную? Что изменилось бы, если бы я мог видеть и говорить, размышлял я.
Видеть… Я бы увидел выражение лица Кемп-Лоура, его удовлетворение, что он вывел меня из игры. Я бы увидел Кемп-Лоура… вот оно что! Он не хотел, чтобы я его видел.
Если это так, тогда понятно, почему он не хотел, чтобы я говорил: он боялся попасть в ловушку, отвечая. Он заговорил только однажды, и то низким, неузнаваемым голосом.
В таком случае он, должно быть, убежден, что я не догадался, кто украл меня, что я не узнал его. Значит, он думает, что Джеймс случайно выбил у него из рук сахар с допингом, и он не слышал, что Тик-Ток и я сделали рейд по конюшням, и не знает о моих расспросах о «ягуаре». Это дает мне незначительное преимущество в будущем. Если он где-то оставил следы, то ему нет необходимости немедленно уничтожить их. Он не будет все время начеку, следовательно, легче будет разрушить его планы.