Гроб с чудотворными мощами бесследно исчез после погрома, устроенного Бату-ханом в Киеве в 1240 году. Погубили святыню монголы или гроб с телом спрятали — неизвестно. Вроде уже в XVII веке этот гроб опять появился… и так же бесследно исчез.
Во время Батыева нашествия пропали сани, на которых ездила Ольга, а в храме Святой Софии, центральном соборе Киева, хранился деревянный крест, врученный Ольге Константинопольским патриархом. На кресте были письмена, в переводе на современный русский означавшие: «Обновися русская земля Святым Крещением, его же приняла Ольга Благоверная Княгиня».
Золотое блюдо с жемчугами, подаренное Ольгой Троицкому храму Пскова, хранилось до начала XVI века. Московиты захватили и разграбили Псков в 1506 году… С тех пор это блюдо исчезает.
Вот деревянный крест заинтересовал грабителей меньше, он стоял в храме до пожара 1609 года. Псковичи считали, что это и есть тот самый крест, врученный Ольге Константинопольским патриархом. Как могли в Киеве и во Пскове стоять два «тех самых» креста, я не в силах объяснить. Впрочем, показывали же греки четыре или пять могил Геракла. А могил Ходжи Насреддина, если не ошибаюсь, насчитывается то ли 15, то ли 17. Все, разумеется, «настоящие».
Но вот что непонятно: как сочетается святость Ольги, нетленность ее мощей с кровной местью, с закопанными живьем послами? И почему запомнили ее как Ольгу, а не как Елену?
Без понимания особенностей русского православия все это очень трудно объяснить.
Ольга около 955-го приняла христианство — так сообщают и справочники, и учебники. Об этом событии говорят глухо, без подробностей. Не уточняют, где она крестилась, кто крестил и по какому обряду.
И тут же новая информация: что в 957 году Ольга едет в Константинополь и там принимает крещение. И не просто так себе принимает: ее крестным отцом становится сам император Константин Багрянородный! Этот император так очарован был Ольгой, что хотел жениться на ней. А умная и хитрая Ольга императора «переклюкала». Слово это переводится на современный русский язык примерно так: «обманула», «перехитрила», «оказалась умнее».
Император-то и правда хотел на ней жениться. Хотел он ее за красоту Ольги и ее достоинства или для того, чтобы распространить власть на Русь и на торговый путь из Балтики в Черное море (знаменитый «путь из варяг в греки») — история умалчивает.
А Ольга что сделала? Она захотела стать христианкой. Сам император сделался ее крестным отцом. А потом еще жениться хочет… По церковным же канонам не может крестный отец жениться на своей духовной дочери! Кёнигсбергская летопись вкладывает в уста Ольги весьма ехидный ответ императору: «Како хочеши меня пояти? Крестил мя сам и нарек мя дщерью, а в хрестьянах того несь закона»… И обращается к патриарху за поддержкой: патриарх ведь в Византии совершенно независим от императора. И он, конечно, будет гарантом выполнения закона…
И потом византийский император посылает к Ольге в Киев послов, требует дани, богатых подарков: он же ее крестил! Если верить летописи, и на это отвечает ему Ольга очень достойно, припоминает, как ее «мариновали» несколько месяцев в Константинополе, не допускали до императора. Мол, пусть-ка постоит император несколько месяцев в Киеве, на корабле, как сама Ольга стаивала у него в Константинополе! Тогда исполнит гордая женщина его просьбы.
В общем, молодец Ольга, достойно поступила с этим противным императором. И как мужчине нос ему показала, будет знать наших. И как императора обломала, не будет задаваться перед Русью.
…Да только вот какая странность… Все источники «почему-то» относят посольство Ольги в Византию не к 955 году, а к 945-му или 946-му. На десять лет раньше. Это раз.
Вроде бы есть упоминания о событиях еще более ранних — 920 года. Вроде бы император Роман I хотел жениться на Ольге… Тогда она была женой князя Игоря, и казалось бы, такое желание — полная нелепость. Но у скандинавов был обычай — развод по инициативе жены. Некоторые историки предполагают, что Роман мог предложить Ольге — предпочти меня, императора Византии, своему дикому мужу! Слишком уж большая ставка была в игре — контроль над Русью. А сама по себе такая государственно-брачная игра — вполне в духе Византийской империи. И пренебрежение к варварам — тоже. Император Роман вполне мог считать — ну кто такая Ольга? Дикая язычница. А Игорь кто — такой же дикий язычник. Помани он Ольгу — с благодарностью на коленях приползет!
Не оценила Ольга высоких дум императора Романа, и Игорь начал готовить очередное вторжение в Византию. Мол, собрал он и варягов, и полян, и кривичей, и словен, и «корабли бесчисленны». Но император прознал о готовящемся нападении. Раз так, нападать, потеряв «фактор внезапности», уже смысла не имело.
Это два…
Есть и третье обстоятельство…
В Византии принимают Ольгу не как язычницу, а как христианку… Она побывала в покоях императрицы Елены, матери императора Константина. А язычницу туда бы не пустили! В свите же Ольги находился священник Григорий. Он тоже не раз встречался с византийскими священниками. Что он делал в свите язычницы?!
Есть и четвертое…
В немецкой хронике Продолжателя Регинона есть упоминание — в 959 году прибыло к германскому императору Отгону 1 посольство Руси с просьбой прислать священников. Русские, мол, хотят отречься от языческих обычаев и стремятся принять христианство… Посольство действовало от имени княгини Ольги.
Тогда Ольга уже была христианкой и крестной дочерью византийского императора Константина! То-то епископ Адальберт и называет цели посольства «фиктивными». Мол, послы, «как оказалось, фиктивно просили дать епископов и священников для народа».
В общем, как-то все непонятнее и непонятнее с этим крещением.
Есть, конечно, предположение, которое все объясняет. Но оно такое… Неоднозначное это предположение… Дело в том, что многие скандинавские князья крестились по нескольку раз. Известны случаи, когда конунги принимали до 10 и даже 12 крещений. Каждый раз им дарились подарки, крестители рассчитывали на дальнейшие отношения и начинали дружить с окрещенными. Эта дружба принимала вид политических договоров и льготных торговых пошлин, удобных и выгодных союзов. Почему бы язычникам и не стремиться к таким приятным сделкам? Ведь все религии для них были одинаковы, а слово «совесть» придумали Кирилл и Мефодий… Для христиан.
Если предположение верно, то исчезает идиллическая картина умнейшей Ольги, «переклюкавшей» сладострастного императора Византии. Появляется хитрая язычница… Знающая цену самой себе и своему государству, стремящаяся получше это использовать. У нее есть очень хорошие черты, у этой язычницы. Она не предает мужа, чтобы сварганить выгодное дельце — брак с императором Византии. После смерти мужа страшно мстит за него и больше никогда не выходит замуж… Она умна, проницательна и оказывается прекрасной хозяйкой. Страну, которую завоевали Олег и Игорь, именно Ольга «устраивает» — то есть превращает плод завоеваний в организованное государство.
Но вот с христианством… Получается, что Ольга крестилась несколько раз: и по византийскому, и по католическому обрядам. Особых преимуществ ей это как будто не принесло. Сближения с Германией не возникло, а с Византией отношения оказались построены так, будто Русь превращается в вассала Византии.
Гораздо большего добился от Византии сын Игоря и Ольги, Святослав. Олег и Игорь с 911 года набегали на богатую Византию, грабили ее, заставляли торговать с Русью на выгодных Руси условиях. Называя вещи своими именами, Византия была для варяжских князей местом, куда сбывают дань с захваченных ими славянских земель.
«Устроение Руси» Ольгой — это новый этап русской государственности. Но и политика Святослава — новый этап отношения к Византии. В 967 году Святослав вторгается в Византию, пытается основать на Дунае новый город Переяславль, завоевать земли южных славян и создать с ними единое государство.