– Ну, вроде того… – замялась Лиза и назвала имя матери. – Может, ее уже здесь нет, уехала, не знаю.
– Ага, уехала! Куда уехала? Тута она, – отрезала буфетчица. – Да и куда ей ехать? Комнату в Москве у нее отобрали. И у ее Леньки тоже – все бывшая забрала, ничего не оставила. Короче, остались они, некуда им возвращаться! И что? Здесь тоже люди живут! Хоть и зэка все, а порядочных больше, чем в вашей столице!
Красная Шапка презрительно хмыкнула и, гордо выпрямив спину, встала в полный рост.
– Тем более комнату им дали хорошую. Леньку тут ценят, мужик умный, с образованием. Ну и Маша при нем. Тута они, – повторила она, – тута.
– По старому адресу? – уточнила Лиза.
– А ты ей кто, – насторожилась Красная Шапка, – какая родственница, с какого боку?
– Я ее дочка, – ответила Лиза, – не слышали?
Буфетчица охнула, закрыла рот ладонью и опустилась на стул.
Громко сглотнув, закивала.
– Слыхала! Маша рассказывала! Говорила, что сестра, собака, дочку отобрала! Родная сестра!
– Не совсем так, – покраснела Лиза, – но речь не об этом. Она здесь, в поселке? Как к ней доехать?
– Дойдете, какой там доехать. Пока автобуса дождешься – окочуришься. Ножками, ножками. Идти с полчаса. Если не будет мести. – Она привстала на цыпочки и выглянула в окно. – Притихло пока. Вот и идите! По Вокзальной, до поворота на улицу Дзержинского. По ней прямо и налево, на улицу Ленина, от силы полчаса. Ну и там ее дом. Трехэтажный, бревенчатый, в два подъезда – ее, кажись, второй. Квартира на втором этаже, по лестнице с правой руки, номер не помню, зачем мне номер…
Буфетчица глянула на часы.
– Дома она, рано еще, успеете. Она на работу попозже. А может, вообще сегодня во вторую смену.
– Привет от меня передайте! – крикнула вслед Красная Шапка. – От Инки с буфета, поняли?
– Поняли, – буркнул Дымчик, – Инки с буфета, как не понять.
Вышли на улицу, и их обдало холодом и ветром.
– Ни фига себе, – продолжал бурчать Дымчик, – полчаса по такому зусману! Я не дойду!
– Оставайся, – резко бросила Лиза, – сиди на вокзале и жди. А можешь купить билет и ехать обратно!
– Лизка, не злись, – испугался Дымчик, – я просто так, для проформы! Ты же в курсе, что я нытик!
– В курсе, – кивнула Лиза, прибавив шагу, – еще бы не в курсе.
Он тут же нагнал ее и взял за руку. Лиза усмехнулась – что на него обижаться…
До дома шли минут сорок, а не обещанных тридцать. Не ходьба, а мука, по такой-то погоде – и как тут люди живут? Ладно, заставили, но добровольно?
И вот нужный дом, и почти занесенный подъезд, к нему протоптана еле заметная тропка. Над дверью предсмертно мерцает голая лампочка. Дверь поддалась не без труда.
В темном подъезде так же холодно, как и на улице. Лиза дотронулась до батареи: еле теплая. Наверняка так же и в квартирах.
Вспомнилось паровое отопление в московских квартирах, огромные чугунные батареи, не дотронуться: обожжешься.
Звонок в третьей квартире на втором этаже не работал. Переглянулись и постучали. Тишина.
– Спит, – недовольно буркнул Дымчик, – а что еще делать в такую холодину? Я бы и сам не прочь. Лиз, а ты узнавала, здесь есть гостиница?
– Гостевой дом, – ответила Лиза. – Что, подождем?
– А если она уехала? – желчно осведомился Дымчик. – Или ушла на работу? Сколько мы здесь выдержим? Час, полтора? И все, в больницу с обморожением. Кстати! А больница здесь есть?
Лиза глянула на него. Все понятно: в глазах испуг и отчаяние – ничего удивительного.
«А в этом подъезде мы и вправду околеем… Да, надо сваливать. Устроимся в гостевой дом, а вечером вернусь. Или не вернусь. Может, и вправду уехать?»
Они спустились на первый этаж и столкнулись с женщиной, вошедшей в подъезд. Лицо, укутанное в огромный серый платок, черное пальто с потертыми обшлагами, валенки, мохнатые варежки. Женщина отряхивала пальто, варежки и стучала ногами, пытаясь смахнуть с валенок снег.
Увидев их, удивилась.
– А вы, ребятки, к кому?
Дымчик презрительно хмыкнул и демонстративно отвернулся.
– Мы к Марии Топольницкой, – срывающимся голосом ответила Лиза. – Вы ее знаете?
Женщина скинула платок.
– Знаю, – усмехнулась она. – Как не знать. Это я. Вы по какому вопросу?
– По вопросу родственных связей, – иронически хмыкнул Дымчик. – А это, собственно, ее родная дочь.
Женщина побледнела, прикусила губу и тихо сказала:
– Пойдемте.
Держась рукой за перила, она тяжело, по-стариковски, поднималась по лестнице.
7
В квартиру зашли молча.
Хозяйка включила свет и кивнула:
– Раздевайтесь! Вот вешалка, вот тапки, а я, – тяжело вздохнула она, – чайник поставлю.