Мария махнула рукой.
– Да здесь! Не больница – больничка. Четыре койки, одна сестра и одна акушерка. И врач один – молоденький и неопытный, совсем пацаненок. Раньше Кругоборов был, Иван Иванович. Хороший был врач. Два года как помер… А без него беда… Он все умел: и аппендицит, и роды, и зубы рвал. И ноги поломанные лечил, и язвы. Здесь у многих раны гниют, общая беда… А этот молоденький, что о нем говорить… Всего боится, только и мечтает – удрать отсюда побыстрее. По-хорошему, Леню бы в город перевезти. Машину нанять, договориться. Да непросто это.
– Мы можем помочь, – осторожно сказала Лиза, – и с машиной, и с врачами. Мы умеем, не сомневайтесь. Москвичи – народ нахальный.
Мария вздохнула и ничего не ответила.
Лиза домыла посуду, вытерла стол, подмела пол и пошла в комнату.
Дымчик по-прежнему спал. Лиза взяла с полки книгу, любимого Конан Дойля, и осторожно легла с краю.
Но через несколько минут книга упала на пол. Лиза крепко спала.
8
Проснулись они одновременно, вздрогнув от стука входной двери.
Вернулась Мария.
Лиза встала с дивана и легонько пнула Дымчика.
– Вставай.
Пока умывались, Мария накрывала на стол. Из кухни запахло лавровым листом: варились пельмени.
Как было вкусно! Они постанывали от удовольствия. Такие пельмени не получались даже у Полечки. Под пельмешки выпили и настойки – крепкой, но приятной, пахнувшей незнакомыми травами.
– Как там Полечка? – поинтересовалась Мария.
И Лиза наперебой с Дымчиком стали рассказывать о переменах в Полечкиной жизни.
Мария ахала и качала головой:
– Бывает же! И мужчина солидный, и квартира шикарная! Дай бог ей, хорошая она женщина. Беззлобная. Хитровата, но это жизнь научила. Дай бог.
После ужина разморило. Было видно, что и Мария устала.
Стали укладываться.
Мария на своем диване, Лизе разобрали узкое кресло-кровать, а осоловевшего от настойки Дымчика уложили на скрипучую старую раскладушку, которая еле встала в маленьком коридорчике.
Лиза думала, что моментально уснет: не день, а сплошная нервотрепка. Но не спалось. На расстоянии вытянутой руки спала чужая, незнакомая женщина, и у Лизы никак не получалось осознать: эта женщина и есть ее мать.
– Что у тебя с ним? – вдруг спросила Мария.
От неожиданности Лиза вздрогнула.
– Дружба, – ответила Лиза и отвернулась, давая понять, что подробностей не будет.
– Дружба, – повторила Мария и тихо вздохнула. – Вот и дружи. Но не влюбляйся. Вижу, что он тебе нравится.
Лиза фыркнула, но ничего не ответила.
– Не для тебя он,– продолжила Мария,– не твой человек. Видно, что избалованный и капризный. С таким нельзя вдолгую, как здесь говорят. Не получится, не твой человек. Такие, как он, в первую очередь о себе.
Резко развернувшись, Лиза привстала.
– А у тебя?– зло спросила она.– У тебя получилось? Ну вдолгую? Семья получилась? Счастье? Ты прожила со своим человеком? Правда, без дочки, без Москвы, без своей комнаты! Без театров, нарядов, горячей воды! Без всего того, к чему привыкла. А говорили, что ты была модницей – каблуки, шляпки, духи! Тебе, говоришь, с работой повезло? Еще бы – такую должность отхватила! Санитарка в больнице! Да уж, могу представить! Кал, моча, кровь, грязное белье… И правда – повезло! И с местом жительства повезло, роскошь, а не жилье! Кухня за занавеской! Что там комната на Кировской? Нам и здесь хорошо!
Лиза никак не могла остановиться.
– Наверное, и с соседями повезло! Кто у тебя был в соседях? Так, мелочь, ерунда. Профессор Гальдеев с женой этажом выше, художник Васильев напротив, врач Татьяна Михайловна прямо под нами. Или они тебя не устраивали? А здесь с кем соседствуете? Как ты там говорила, у кого раскладушку одолжили? У соседки Зинаиды? А за что Зинаида сидела, по какой, извините, статье? Познакомишь? Наверняка ведь приличная женщина! Познакомите, Мария Александровна?
Мария молчала.
– Я не помню тебя, – хрипло сказала Лиза, – совсем не помню, маленькая была. Только платья помню в шкафу – твои, наверное, чьи еще, мам-Нина таких не носила. Легкое такое, наверное, крепдешин, в мелкий сиреневый цветочек. И синее с белым воротничком. И туфли помню – кремовые, на каблуках. Помаду однажды нашла и потихоньку намазалась… Знаешь, что я делала? Да нет, откуда! Откуда тебе это знать! Я, – Лиза всхлипнула, – платья твои нюхала, долго запах духов не выветривался… А потом меня застукала мам-Нина. Разоралась и все убрала. Продала, отдала, выкинула, не знаю. Только все платья исчезли. Вместе с туфлями. А помаду твою я успела спрятать, чтоб тетка не нашла. И она не нашла. И еще пустой флакончик от духов «Сирень». Флакончик еще долго пах, а потом выветрился. Ты выветрилась, и он… Но если мимо шла женщина, пахнувшая твоими духами… Я шла за ней, как за дудочкой крысолова. Ты представь: идет маленькая дурочка как завороженная… Как тебе картинка, нравится?