— Да. — Мирра ухватилась обеими руками за драконью шею, прижалась щекой к гладкой чешуе. — Я ужасно соскучилась!
— До встречи. — Г'Асдрубал прыгнул вперед и вверх, заработал крыльями.
Эльф проводил силуэт в небе неожиданно мрачным взглядом.
Змей только-только собрался вздремнуть, когда в дверь покоев постучали.
— К вам главнокомандующий Хаэлнир! — провозгласил вошедший сразу после стука слуга.
Дракон уже знал о его возвращении, но не думал что тот первым делом пойдет с визитами. Эльф появился в парадном облачении. Змей даже встал на всякий случай, ожидая, что следом ввалится какая-нибудь делегация. К чему бы иначе его другу так выряжаться ради простой беседы? Однако тот пришел один, убедившись в этом, Эрссер снова, вытянув ноги, развалился на кушетке:
— Устраивайся, Хал.
— Прошу прощения, я хотел бы изложить это стоя.
— Как пожелаешь. — Дракон на всякий случай тоже опустил ноги на пол.
— Г'Асдрубал, я имел честь называться твоим другом и старался всегда поступать соответственно. Но недавно я обнаружил, что влюблен в Мирру и имел неосторожность признаться ей в этом. Естественно, она меня тут же отвергла. Но сам мой поступок нельзя назвать дружеским. Я искал и не нашел себе оправдания. Ты имеешь полное право сожрать меня на месте, и, можешь быть уверен, я не окажу сопротивления. Я специально не стал надевать кольчугу. Скажешь Мирре, что я решил присоединиться к Эрендиру на Черном континенте.
Закончив речь, командующий застыл на месте со скорбно опущенной головой. Змей некоторое время молча рассматривал друга. Тот терпеливо ждал.
— Значит, ты так прямо и сказал, что любишь?
— Я не сумел сдержаться.
— Вот за это спасибо! — Дракон вскочил и радостно хлопнул эльфа по плечу. От неожиданности тот попятился.
— За что?!
— Ну как же, теперь мы на равных! Да не смотри так. Есть тебя пока, во всяком случае, я не собираюсь. Тем более после такого подарка. Столько лет соперничать с «недостижимо прекрасным Хаэлниром»! Заметь, чем более недостижимым, тем более прекрасным. Но ты сам уничтожил свое преимущество!
— Постой, я ведь признался, что люблю твою жену, ты должен меня ненавидеть. — Эльф выглядел окончательно сбитым с толку. — И потом, что значит «уничтожил преимущество»? — не слишком последовательно добавил он.
Змей в очередной раз рухнул на кушетку и сплел пальцы на животе.
— О, уж я-то знаю свою супругу, — глубокомысленно заметил он. — Предложи Мирре на выбор два совершенно одинаковых яблока, но одно положи рядом, а другое — на дальний край стола, и можешь быть уверен, она потянется за дальним. А если одновременно ты предложишь кому-нибудь третье — нет сомнений, именно оно покажется ей желаннее всех остальных. Такова уж ее природа — больше всего моей жене хочется того, что недосягаемо. Например, тебя! Но это пока ты был далек и недоступен. Ну а поскольку ты признался, что влюблен…
Взгляд эльфа на мгновение загорелся, но повелитель тут же вновь опустил голову:
— Все равно мой поступок безобразен, и я готов за него расплатиться.
— Извини, Хал, но я не могу съесть друга только потому, что у нас с ним совпали вкусы. Это было бы несправедливо. Вот если я увижу, что Мирра начнет отдавать тебе предпочтение, я обязательно откушу тебе голову.
— Но я ведь к тому моменту могу и передумать. Не уверен, что ты сможешь одолеть меня в открытом поединке.
— Попробуем завтра в тренировочном зале?
— На мечах или рукопашная?
— На мечах ли, врукопашную — считай что уже проиграл!
— Размечтался. — Эльф немного постоял в нерешительности. — Тогда до завтра?
— Спокойной ночи, — откликнулся ничуть не расстроенный Змей.
Все еще выбитый из колеи главнокомандующий направился к двери.
— Ты это серьезно насчет яблок? — уже выходя обернулся он.
— Вполне. Теперь, заполучив нас обоих, Мирра наверняка обратит свой взор на самое дальнее яблоко.
— И кто это?
— Один Творец знает!
Вранская правительница ощущала себя единственным существом, озабоченным судьбой Мира. Только подумайте, дракон уже три дня как вернулся. Она несколько раз успела рассказать ему обо всем, что случилось за время его отсутствия. Может, кое-что и упустила, но должны же быть у женщины свои тайны?! И как вы думаете, что сделал всесильный дракон? Отпустил пару шуточек по поводу того, что она запала на Хаэлнира (про это тоже пришлось рассказать), и все. А высокомудрый эльф, вы думаете, лучше? Сотни лет, как выяснилось, знал, что мана убывает, и ничего не предпринял! А теперь бедной женщине предстоит выкручиваться.
Правительница решила созвать экстренный Совет. Кроме Г'Асдрубала и главнокомандующего никого не приглашала. Втроем они засели на вершине Южной башни, и Мирра пригрозила, что не сойдет вниз, пока не услышит хотя бы одного предложения, что делать.
— Что нам делать? — Она разложила перед собой бумажный лист и пером вывела свой вопрос.
Змей покосился на жену: не иначе собралась план военной кампании рисовать.
— Давайте разберемся, — предложил он, — нам действительно так необходимо «что-то делать»? Я, по чести сказать, не слишком следил за уровнем магической энергии, чужой маной драконы не пользуются, а своей мне всегда хватало. Что скажешь, Хал, нам есть о чем беспокоиться или лучше переждать и все уладится само собой?
— Само собой — не уладится. Мана действительно исчезает, медленно, но верно. Вместе с ней из Мира уходит часть жизни. Духи умирают, мы сами видели в последней поездке. — Хаэлнир печально покачал головой. — Боюсь, нам придется решать проблему либо присоединиться к сонму магических существ, переселившихся в Эрею…
— Так, с этим понятно.
Мирра переводила взгляд с одного на другого. Перо зависло над листом в ожидании, когда «великие стратеги» сообщат что-то дельное, что можно записать как «способ восстановления маны». Но те снова углубились в теоретические рассуждения.
— Эрендир полагает, что при создании звезды Ола было затрачено слишком много магической энергии. Равновесие нарушилось, поэтому мана, которая прежде всегда восстанавливалась даже после самого мощного заклинания, стала исчезать. И хотя Творец в свое время остановил падение Минолы, ее положение слишком неустойчиво, и чтобы удержаться в небе, луна постоянно «сосет»ману из мира.
— А что, очень похоже на правду! — Г'Асдрубал поднялся с кресла и пересел на краешек стола. — Или ты не согласен?
— Нет, не согласен. — Хаэлнир выпрямился на стуле, взгляд стал сосредоточенным, словно он не другу собирался отвечать, а строгому эльфийскому Совету. — Всегда можно проследить, откуда берется энергия на долговременное заклинание. Моя стена вокруг Оль-Героха черпала ману земли, щит над Враном питался моей энергией. А Минола — просто мертвый кусок камня. Когда-то в ней было волшебство, но теперь это просто глыба, кружащая вокруг Мира.
— Хорошо, а ты что думаешь?
Эльф ответил не сразу, словно еще раз взвешивал свои доводы, прежде чем вынести их на чей-то суд.
— Первое снижение уровня маны действительно совпало с падением луны. Так что точка отсчета названа верно. Только связано это, на мой взгляд, совсем с другим событием — это был последний раз, когда Творец лично явился в Мир, чтобы остановить Минолу. Больше согласно эльфийским хроникам никто Создателя во плоти не видел. А как насчет твоей генетической памяти?
— Да, действительно… — Змей нахмурился. — Ты полагаешь, это кара Создателя?
— Возможно, но не обязательно! — перебил его эльф. — Сначала прочти. — Он достал из позолоченной кожаной папки тонкий лист пергамента. — Копия страницы из «Священной книги». Между прочим, из библиотеки твоего прапрадеда, экземпляр с пометками Творца. Это, вероятно, строки из какого-то стихотворения. Написано рукой самого Создателя. Других цитат из этого автора нигде не встречается, но и две строки довольно показательны:
25
Стихотворение, строфы из которого обнаружил Хаэлнир на полях «Священной книги», в действительности принадлежит никакому не дракону, а тому самому Карлу Марксу, другу Фридриха Энгельса, и полностью выглядит так:
Я устремился ввысь, порвав оковы.
Куда ты?
Мир хочу найти я новый.
Да разве мало красоты окрест?
Внизу шум волн, вверху сиянье звезд…
Мой путь, чудак, не прочь из мирозданья,
Эфира звон и диких скал молчанье
Юдоли нам покинуть не дают,
Привет Земли нас держит сотней пут.
Нет, должен из души моей подняться
Взыскуемый мной мир и с ней обняться,
Чтоб океан его во мне кружил,
Чтоб свод его моим дыханьем жил!