Сквозь тяжелый, словно асфальтовый каток, вибрирующий гул двигателей «Стратофортрессов» прорвалась новая порция омерзительного визга – намного сильнее прежней. Сомнений не было – следующая серия пятисоткилограммовых бомб падала прямо им на головы. Видимо, американцы и в самом деле получили данные с «Предатора» и решили перекрыть единственный путь отступления террористов, уничтожив автоколонну.
Кто и когда узнает, кого разорвало на куски и похоронило под каменными обвалами вместе с триадовцами? Если беглецам так досталось, когда серия легла в километре-полутора, то что будет, когда бомбы упадут в непосредственной близости?
Внезапно сжавшиеся в ужасе девушки почувствовали, что их подняло в воздух – странно, ведь взрывов еще не было, и свист стабилизаторов лишь продолжал нарастать...
Нет, это был Иван – схватив обеих школьниц и зажав их под мышками, он рванулся вдоль отвесной скальной стенки ущелья, туда, где ее рассекали несколько вертикальных трещин. Они были узкими, едва пролезть одному человеку, но зато выступы стены, точно каменные кулисы, прикрывали их сбоку, позволяя надеяться на защиту от катящейся вдоль ущелья ударной волны.
Матрос спецназначения зашвырнул девушек в узкий каменный зев, не заботясь о том, как они упадут – и был прав. Отпущенное им время кончилось.
На этот раз все происходило беззвучно – человеческие уши просто неспособны были воспринять этот кошмарный удар. Стенки и дно трещины, озаренные – не прямым, упаси боже, конечно, лишь отраженным – отблеском разрывов, бешено затряслись, швыряя отчаянно вцепившихся друг в друга девушек, как котят в цинковом ведре.
Потом свет погас, словно отрезанный – судя по всему, вход в трещину завалило. Лежа на холодном камне, они еще долго чувствовали, как он беззвучно содрогается – то ли сходили вызванные разрывами обвалы, то ли рвались следующие серии бомб выше по ущелью.
Пробившийся снаружи едкий чесночный запах тротила, смешавшийся с густейшим облаком каменной пыли, вставшей в трещине, заставил их судорожно закашляться.
– Ой, кхе-кхе, ух, ой... – первой, как всегда, подала голос Кейко. – Я умерла?!..
– Кхе-кх-кх… нет,– еле выдавив из себя коротенькое слово, ответила Амико и попыталась сориентироваться. – Мы где?
– Не... кхеее-кха-кхе!.. не знаю! – отозвалась подруга. – Я тут на голове вообще стою! Повернуться не могу!
– Я ничего… кха… ничего не вижу, – сказала Амико. – Кажется, нас завалило.
И тут до нее дошло, что кое-кто не подал голоса.
– Иван-сан! Иван-сан, где вы?!
Никто не отозвался. Лишь скала дрогнула от очередной серии ударов, на этот раз сильно ослабленных расстоянием. Завеса пыли, заполнившей трещину, снова заколыхалась.
– …Ами-тян, я задыхаюсь, – прохрипела Кейко. – Тут не продохнешь!
– Иван-сан... он остался там! – не обратив внимания на жалобу подруги, Амико зашевелилась. К счастью, руки и ноги оказались целы, только болели ушибленная голова и ребра. С трудом, царапаясь и ударяясь, выпрямившись в узкой неудобной расщелине, девушка принялась ощупывать стенки. Глаза все еще слезились от сотрясения и зловонного тумана вокруг. Шаря руками по стенкам, Акеми шагнула на голос. Подруга оказалась совсем рядом, скрюченная и дрожащая. Помогая ей выпрямиться, японка едва сдерживала себя. В голове судорожным пульсом билась одна-единственная мысль: Ивана с ними рядом не было!
Удостоверившись, что с подругой все в порядке, она двинулась назад, в ту сторону, откуда русский их сюда забросил. Там шуршали мелкие камешки завала. Ступая, Амико на ощупь пробовала дорогу ногой и страстно надеялась, что не наткнется на заваленное камнями тело.
Камни осыпались в верхней части трещины, открыв треугольное отверстие наружу. Но вместо свежего ночного воздуха Акеми открылась словно форточка в ад – в непроглядном ядовитом дыму, затянувшем ущелье, среди расщепленных стволов деревьев что-то чадно горело – вероятно, остатки развороченных и размазанных по скалам грузовиков. По реке, медленно извиваясь, плыли огненные струи, напомнив какую-то гротескную версию О-бона[2].
– Боже мой, – прошептала девушка. – Я никогда не видела ничего... ужаснее.
– Что там? – слабо спросила сзади Кейко, ощупывая себя на предмет повреждений. – Ой, а у меня стекло на очках, кажется, разбилось.
– Кейко, – тяжелым напряженным голосом произнесла Амико. – Иван-сан... он остался снаружи.
– Чего?! – встрепенулась Маэми. – Ой, мамочки... как же... Что делать-то?!