Но грузовик повернул налево, направляясь в следующую долину, более населенную. Впереди возникло нечто вроде котловины, ограниченной выщербленными и заросшими джунглями известковыми горами. Миновав несколько крошечных поселков, окруженных полями, грузовик свернул с дороги, въехал на территорию, огороженную бамбуковым частоколом, и остановился среди местных продуваемых насквозь, поднятых на высоких платформах над землей хибар со стенами, сплетенными из лыка, крытых тростником и большими сушеными листьями. Судя по всему, это было еще одно гнездилище Триад – казармы, гаражи, склады, непременный цех по переработке опийного мака и, конечно же, узилище.
Тюрьма располагалась в дальнем конце лагеря. Сарай с тростниковой крышей и ветхими стенами, похожий на все остальные, только низкий, прямо на земле – он все же чем-то неуловимо выделялся. Тростник ли был темнее, земля перед входом грязнее или что-то еще – непонятно. Но Амико, которую грубо потащили к хижине, почувствовала почти физическую тошноту.
Внутри было сыро. Сыро и темно, хотя сквозь неровные стены пробивался робкий свет. Ноги зачавкали чем-то мокрым и вязким на полу, однако оглядываться у девушки не было времени. Ее торопливо толкнули в середину помещения, где находилась узкая корявая клетка из бамбука. В нее Амико и загнали, громко командуя противным голосом. Места оказалось настолько мало, что, стоя у одной стороны решетчатой темницы, она уже упиралась руками в противоположную. В этой клетке нельзя было лежать, разве что сидеть, сжавшись в комок.
Рядом, кряхтя, вывалили с носилок Ивана. Русского бросили в стоящую в паре метров от Амико похожую клетку, только побольше. Ноги крупного мужчины, упавшего без сознания, не поместились в клетку, и ту закрыли, оставив их торчать наружу сквозь прутья. Именно с этих торчащих ног и началось знакомство с тюремщиком.
Грубый голос, командовавший из-за спины, раздался снова. Обернувшись, девушка увидела бирманца, старого и сморщенного, который злобно пинал бесчувственного Ивана в колено. Стоя у соседней клетки, этот тип мелко, по-крысиному, скалился и держался как-то скрюченно, кособочась вправо. Размашисто пиная ноги русского, бирманец грязно ругался на своем языке, одновременно что-то жуя.
Взгляд Амико насторожил чуткого тюремщика. Как только последний из несших Ивана нарко-бойцов скрылся за дверью хижины, он подхватил стоящую в углу бамбуковую палку. Несмотря на кособокость и иссушенный сморщенный вид, двигался этот тип довольно ловко. В следующий миг конец палки больно и резко ткнул Амико в живот. Что-то деловито приговаривая, бирманец аккуратно ударил девушку еще раз, потом еще. Он будто проверял полученную вещь, укладывал и поправлял, как следует. Японка невольно вжалась в дальние прутья клетки, пытаясь уклониться от побоев, но для маневра не было места.
Деловито потыкав палкой, тюремщик что-то повелительно рявкнул, и стукнул девушку по голове. Поняв приказание без слов, она опустилась на колени. Довольно крякнув, кривой бирманец для порядка хлопнул бамбуком по все так же торчавшим ногами Ивана и, отвернувшись, захромал в темный угол.
Вернулся он довольно скоро, держа в руках старую газету. Деловито пристроившись на корточках, разодрал бумагу на полосы, стащил с ног русского огромные ботинки, вставил бумажные фитили между пальцев босых ног и поджег их верхние концы.
Амико была не в курсе, что эта довольно распространенная жестокая забава называется «велосипед», но получила возможность наглядно увидеть ее действие.
Когда пламя добралось до пальцев, в воздухе повис тошнотворный запах паленой кожи. Некоторое время Иван не подавал признаков жизни, как и раньше, но в какой-то момент боль, видимо, все же пробилась сквозь отупляющий барьер контузии.
Дернувшись всем телом, русский зашипел сквозь зубы и брыкнул ногами, пытаясь избавиться от боли. Наверное, с какой-то извращенной точки зрения это действительно напоминало движение ног велосипедиста. Один фитиль выпал, второй потух, но два продолжали жечь, и Иван резко сел и согнул колени, попытавшись дотянуться до ступней. Его руки наткнулись на бамбуковые перекладины клетки и почему-то на секунду замерли. В следующее мгновение он все же выдрал фитили, подтянув колени к груди, неразборчиво выругался сквозь зубы, поднес руки к лицу, словно пытаясь протереть глаза... и замер.