Бирманец разразился довольным квакающим смехом и громко постучал палкой о прутья клетки, едва не задев пятки пленника. Прокричав что-то грозное и командное, и снова ухромал в свой угол, скрытый вечным мраком хижины.
Амико с тревогой оглянулась на русского в соседней клетке.
– Иван-сан?
Смех бирманца заставил Ивана снова дернуться. Он попытался вскочить, ударился головой о низкий потолок клетки и повалился обратно, обхватив руками голову и зашипев от боли сквозь зубы. Потом он несколько раз протер глаза, невнятно выругался и повернул голову к Амико. Странно – несмотря на то, что в щели в прикрывавших хижину-тюрьму стенках-циновках внутрь пробивалось уже достаточно утреннего света, его глаза никак не могли сфокусироваться на ней. Хотя их клетки разделяло не более двух метров, Иван осторожно повел головой направо-налево, словно прислушиваясь к отдаленному голосу, и тихо спросил:
– Акеми? Это ты?
– Да, – в сердце девушки тут же прокралась тревога, подпитанная догадливостью. – Иван-сан, с вами... с вами что-то не так?
– Где мы? Нас что, в плен взяли? Почему тут так темно... в зиндан кинули, что ли?..
– Здесь... Здесь не темно, Иван-сан. Я вас вижу.
– Как... не темно?.. Хоть глаз коли!.. – Иван еще раз протер глаза. Амико заметила, как дрожат его большие, сильные руки. Голос его тоже звучал приглушенно и странно: – ...Ни хрена... ни хрена не вижу. Твою ж мать, неужели...
– Иван-сан, – страшная догадка пришла в голову Амико еще раньше. – Иван-сан... Вы ослепли?
– Ослеп?.. – Иван снова и снова мял и протирал глаза, видимо, не в силах поверить. – Ни черта не помню... Что же там случилось-то? Кажется, начали бомбить, шарахнуло в ущелье поодаль... потом ничего не помню. Меня приложило, что ли? А вы как, целы? И где Кейко?..
– Вас накрыло взрывом, – Амико старалась говорить спокойно. – Когда мы вылезли, то нашли вас, придавленного деревом. Мы сумели вас вытащить, но в сознание вы никак не приходили. А потом пришли бирманцы, пока мы пытались унести вас куда-нибудь... Кейко удалось сбежать, ну, а я осталась.
– Ты с ума сошла?! Зачем осталась?.. – рявкнул Иван. – ...Не понимаешь, что они с тобой сделают? Вот дура, прости господи!
– Они не сделают ничего, что уже не сделали, – возразила Акеми. – Мне не страшно.
– Я охреневаю с такой логики! А не приходило в голову, что у этих может быть фантазия более крупного калибра?! Бежать надо было без оглядки. Кейко вот молодец, умничка. Какой смысл снова попадаться, если могла сбежать? Из солидарности, что ли? – оторвав руки от лица, Иван принялся ощупывать бамбуковые перекладины клетки. – Так где мы теперь? Это что, клетка, что ли? Етитская сила, Рембо II!..
– Две клетки, маленького размера, – сообщила Амико. – Я слева от вас. Заберите свои ботинки, они лежат снаружи.
– Черт, вот уроды, упихали, даже ноги не вытянуть. Выходит, нас увезли куда-то? Не видела, куда? – продолжал расспрашивать русский, шаря между прутьями в поисках своей обуви.
– Насколько я могу судить, мы в стороне от того места, где держали заложников с самолета.
– На машине везли? Вниз по ущелью... это, выходит, в сторону аэродрома? Ваш Боинг видела? А потом куда – в долину вниз, или обратно в горы?.. – Иван повозился, завязав шнурки и пытаясь устроиться поудобнее, но внутри клетки он помещался, только если сгибал ноги так, что колени почти упирались в подбородок. – И кто нас поймал-то? Бирманцы, наверное? Афганцев не видела, случайно? Блин, и те, и другие могут считать, что у нас перед ними должок... хотя я лично считаю наоборот.
– Они повернули влево и поехали в долину, насколько я могу сказать. Я видела одних бирманцев, их главный сказал, что собираются требовать за меня выкуп. А вас они будут... они хотят знать, кто вы и откуда. Об этом нетрудно было догадаться.
– Выкуп? Выкуп – это хорошо. Вот только у кого они собрались его требовать? Сомневаюсь, что сюда спешат переговорщики – после того, как американцы тут все размазали. И что, вменяемые бирманцы-то? – тяжело вздохнув, поинтересовался Иван. – Черт теперь знает, чего от них ждать. Про меня-то, тоже нетрудно догадаться, откуда свалился рыцарь справедливости...
– Я не знаю. Но они и впрямь намного сдержаннее прежних. Кажется, их командир даже велел ничего нам не делать. Меня никто не тронул.
– Единственное светлое пятно, – пробурчал Иван. – А где мы теперь? Что вокруг клеток? И где караул?
– Мы в хижине на окраине их лагеря. Вокруг клеток плохо видно, полутьма, но помещение пустое. Внутри только тюремщик, караул, видимо, снаружи.