Но тот продолжал дрыхнуть без задних ног. Нетрудно было догадаться, насколько укатали сивку крутые горки, если он вырубился, даже не определив, кто будет стоять на фишке – то есть, если говорить спецназовским языком – караулить.
Мальчонка едва удержался от порыва пощупать мышцы странного белого человека, вздохнул, и переместился к девушкам. Амико первой заметила, как он плюхнулся на попу перед ними и принялся во все глаза их разглядывать. Вид несчастного ребенка свидетельствовал о мучениях, претерпеваемых из-за языкового барьера. Мальчуган явно хотел что-нибудь сказать, но не мог.
Свалить переговоры на Ивана или Кейко возможности не было – оба они крепко спали.
Маленький бирманец отчаянно корчил девушке рожицы, будучи не в силах общаться иначе. Неожиданно он показался ей забавным. Ребенок глянул в сторону спавшего Ивана и зачем-то смешно постучал себя по груди, пародируя позу обезьяньего самца. Потом он показал ей поднятый вверх большой палец – жест, очевидно подхваченный извне.
После пришла очередь Кейко. Выпучив глаза и сложив руки колечками, мальчик показал вроде бы ее в очках и широко раскрыл рот, беззвучно пародируя испуганный крик.
Акеми не смогла сдержаться от смеха еще во время первой части представления, поэтому вскинувшаяся Кейко распахнула мутные со сна глаза и получила возможность полюбоваться второй частью.
– Чего это он? Меня, что ли, изображает?.. – удивилась она, подавляя зевок.
Бирманец мгновенно спрятал руки за спину и придал лицу ангельское выражение, не очень вязавшееся с чумазым обликом.
Улыбаясь, Амико обернулась к подруге:
– Мы просто пытаемся немного пообщаться.
– Угу... Ага... – Кейко отстранилась от Акеми и потянулась, теперь уже зевнув безо всякого стеснения. Невидимый ей маленький бирманец раскинул руки и раскрыл рот, изображая потягивания Маэми. Вид у него при этом был настолько потешный, что Амико снова прыснула.
– И кого это я, по-твоему, так боялась, интересно? – поинтересовалась у бирманца Кейко, и оглянулась на подругу. – Нет, конечно, когда я его повстречала, у меня, наверное, с перепугу глаза были как в аниме. Как у персонажей Кей-Анимэйшен – в первом «Каноне», если быть точной.
– Удивительно, как вы смогли найти общий язык, – покачала головой Амико.
– Да чего там, – Маэми шмыгнула носом. – Сама не знаю. Когда на него наткнулась, напугалась и вправду очень сильно. А потом, когда узнала, разревелась. Тогда уже он напугался. А потом и... – она развела руками. – Как-то само вышло.
Мальчишка бирманец согласно кивнул, потом с явным драматическим талантом изобразил сценку: вытаращил глаза и подпрыгнул, как от испуга, потом прижал к глазам кулаки и изобразил рыдания, после чего нежно обнял кого-то невидимого и даже почмокал вытянутыми в трубочку губами.
Кейко одарила его взглядом асфальтоукладчика и продолжила:
– Ну, а потом он захотел меня увести куда-то. Сюда, наверное, или в какое другое место. Но я... ну... не захотела.
Мальчишка заулыбался, закивал и принял наполеоновскую позу, устремив вдаль указующий палец. После чего взял под козырек и изобразил ладошкой змееобразное движение.
– Теперь понятно, – вздохнула Амико. – Язык чувств сильнее языка слов. Что ж, я рада, что все так вышло. Но давайте все же отдохнем. Силы нам понадобятся.
Она изобразила перед мальчиком сложенными руками подушку и закрыла глаза.
Тот согласно кивнул и пристроился в уголке, за спящим Иваном.
Кейко встала, прошлась по пещере, разминая затекшие ноги. Потом взглянула на Амико и смущенно почесала нос.
– Смешно, конечно, от меня такое слышать... но надо нам с тобой поделить караулы. Хоть мы и спрятались, но, мало ли, будем хоть слушать, вдруг кто снизу полезет. А Банька-сан пусть поспит. Давай, я первая постерегу, а ты тоже отдыхай.
– В иное время я бы отказалась, но сейчас моей руке нужен покой, – кивнула Амико. – Разбуди меня и не пересиживай одна.
– Не буду, не буду, не беспокойся, – помахала рукой Кейко. Потом повернулась к Ивану и задумчиво взялась за подбородок. – Как часовая я же имею право на оружие? Не то, чтобы я всю жизнь мечтала подержаться за «Карасуникоффу», но я же теперь боевая подруга, правильно?