— Пока что мы в порядке.
— В порядке?! Это, по-твоему, в порядке?!
— Не кричи. Снова шуршат.
Внезапно темноту ночных джунглей огласил бешеный визг, и на девушек из кустов рванулось что-то огромное, щетинистое, с горящими фосфоресцирующими глазами…
Увидев это непонятное нечто, Кейко завопила так, что визг страшного существа показался ласковым пищанием. Она бросилась в сторону, сшибая с ногу подругу и валясь на землю вместе с ней.
Кабан, топоча копытцами, промчался в двух шагах от них, и с хрустом улетел в заросли. Но треск не прекращался. По следам первого, похоже, мчалась целая стая.
Амико, стремительно вскакивая, подхватила подругу за шкирку и потащила в сторону. Однако следующий, если судить по смутному силуэту — громадный матерый кабан, завидев добычу, резко развернулся и ринулся на них. Увернуться было уже невозможно.
Амико лишь крепко сжала руку подруги, озираясь в безумной надежде.
Кабан с фырканьем накинулся на них и схватил за плечи.
— А-а-а-а! — завизжала Кейко и вдруг осеклась. — Э?!..
— Вот вы где! — с облегчением выдохнул «кабан». — А я-то вас искал! Свинью еще пуганул.
— А… Э… У… — Кейко сидела ни жива, ни мертва. — Сви… Ис…
— Мелкий какой-то свин, тропический. Увидал его, и прямо так свининки захотелось… но он, свинья, бежать. Я за ним, а тут кусты, буераки, хрен прицелишься сразу. Вы-то что отстали? Надо было догонять. Пробежал метров сто — гляжу, вас нету. Пришлось возвращаться, а свин тут как тут. Еще немножко и подстрелил бы его — но, поскольку обратно уже бежали, забоялся в вас попасть. Без ПНВ не разберешься, кто это там по кустам шуршит — свин или ОЯШки.
— А… У… — Кейко так и не смогла произвести членораздельного слова. — У… А… а-а-а-а-а-а-а-а!
Она противно, на одной ноте, завыла.
Иван удивленно вытаращил светлые глаза — их было видно даже в темноте.
— Чего это она? Испугалась, что ли? Тьфу, теперь-то уж чего орать?.. О-о-ох уж, эти ОЯШки…
Недолго думая, он протянул длинную руку и дал ей щелчка в лоб, да так, что Кейко поперхнулась и умолкла. С превеликим удивлением она уставилась на русского. Ее глаза, прямо как в аниме, медленно и картинно наполнились крупными влажными слезами. Девичьи губы трогательно задергались, и вдруг Маэми громко пронзительно зарыдала.
— У-а-а-а-а-а-а!!!! — забилась она, поникнув плечами и цепляясь за Амико, с безмолвным ужасом наблюдавшую за подругой.
— Ничего не понимаю, — потерянно пробормотал русский, глядя на дело рук своих. — Чего истерит-то? Все живы, все здоровы, все нашлись. Амико, попробуй ее успокоить как-нибудь, а?
— Кейко-тян, Кейко-тян, — с ласковостью матери Акеми принялась гладить подругу по плечам и чуть ли не укачивать. — Успокойся, все хорошо.
— У-а-а-а-а-а-а!!!! — не унималась Кейко, орошая окрестности слезами. — Я хочу домо-о-о-о-ой!
— А уж как я-то хочу, — пробурчал Иван себе под нос, не пытаясь больше вмешиваться.
— Кейко-тян, угомонись, пожалуйста, — Амико встряхнула подругу за плечи чуть сильнее.
— Н-не х-хочу я угом-моняться! — прерывисто, подвывая, воскликнула Маэми.
— Ты только привлечешь к нам внимание опасной фауны.
— Ну и п-пусть! Пусть нас поскорее убьют!
— Не надо так говорить.
— Я не хочу быть здесь! Я хочу в Токио, в кафешку на углу, я хочу рогалик, я хочу минералки! — Кейко понесло. — Я боюсь! Я очень боюсь!
Пронзительный крик разбуженной мартышки акцентировал ее слова, так же как и легкое шипение встревоженного питона, который как раз вышел на ночную охоту и проползал за соседним кустом.
— У-у-у-у! — испугавшись тревожных звуков, Кейко сжалась в комочек. — Не могу я больше! Устала я!
— Потерпи, Кейко-тян, — Амико нависла над подругой. — Потерпи.
— Не могу я терпеть! — всхлипнула Маэми. — Я не такая, как ты! Я даже этих… джунглей не выношу! Я на этого русского-то смотреть боюсь!
— Кейко-тян! — голос Амико посуровел. — Не надо так.
— Боюсь, боюсь, боюсь, — как ребенок повторяла Кейко. — Мне плохо! Пло-хо!
Рука Акеми мелькнула в воздухе, и Кейко, прямо как вчера, удивленно запнулась, когда ее щека запылала от пощечины.
— Приди в себя, Кейко-тян! — почти сердито сказала Амико. — У тебя опять истерика.
И тут случилось неожиданное. Пощечина заимела эффект, обратный ожидаемому. Помедлив лишь секунду, Кейко вдруг размахнулась и пребольно ударила подругу в ответ. На щеке Акеми запылал багровый след.
— Не смей меня бить! — с сумасшедшим надрывом взвизгнула Маэми.
Внимательный взгляд заметил бы, как дернулась рука Ивана, словно для того, чтобы поймать Кейко за шиворот и встряхнуть. Но он удержался — видимо, вспомнив щелчок по лбу, так и не возымевший результата. Очевидно, очкастая мегане-ко не такая уж хрупкая, как хотела показаться, и одними физическими мерами тут проблемы не решить. Поэтому он просто ждал реакции ее подруги, чувствуя, что именно сейчас не вправе вмешиваться.