Шомоди взорвался:
- Может, мне еще спросить у него, почему он не носит ортопедическую обувь? Оставь меня в покое с этими глупостями!
- Стоит ли портить настроение по таким пустякам, Габор. Не волнуйся, старик поедет в отпуск, отдохнет, и все снова придет в норму. Кстати, он едет в Хевиз один?
- Нет, с дочерью. Его жена умерла. Жофи очень привязана к отцу и почти всегда сопровождает его в поездках.
- Счастье, что ее не было с ним в Гетеборге, - проворчал Сакач и стал прощаться.
- Когда увидимся? - спросил Шомоди.
- Ты теперь, верно, будешь много работать, чтобы доказать старику, на что способен. Не стану тебе мешать. Встретимся после возвращения твоего профессора.
Неожиданно дверь кабинета распахнулась и на пороге появился Балла.
- Хорошо, что вы еще здесь, коллега Шомоди. Будьте любезны, отыщите истопника. И не забудьте: сразу же после моего возвращения возьмемся за компьютер I. Надо снять единицу его памяти и подключить к компьютеру II. И, прошу вас, раздобудьте точные данные киевского бетатрона, возможно, нам придется ими воспользоваться. Хорошо бы уже сейчас наладить с ними связь. Ну вот, как будто все.
- Будет выполнено, господин профессор, - негромко произнес Шомоди. - Вы правы, единица памяти компьютера II несколько современнее, чем у компьютера I, но схема действия компьютера I...
Профессор резко прервал его:
- Единица памяти содержит в себе указания к операциям, господин адъюнкт! А схему действия компьютера II, если она не приспособится спонтанно, мы изменим...
Сакач решил познакомиться с Жофи Балла без ведома Шомоди и не прибегая к его помощи. Сделал он это по двум причинам. Во-первых, он никоим образом не хотел привлекать внимание Габора, а тем более Жофи к необъяснимому поведению профессора. А во-вторых, - и это, пожалуй, самое важное - намеревался выяснить, как проходил отдых Баллы в Хевизе и помогли ли ему радоновые ванны, из" первых рук, от дочери, а не от своего приятеля. Взвесив все "за" и "против", Сакач решил не жалеть свободного времени и во что бы то ни стало докопаться до сути дела.
О Жофи ему было известно лишь то, что она работает в Управлении иностранного туризма. Он не знал даже, как она выглядит. Однако работа девушки облегчала дело. Через неделю после возвращения профессора Сакач появился в центральном вестибюле Управления иностранного туризма. За окошком с табличкой "Справочная" сидела девушка с каштановыми волосами; с милой улыбкой она объясняла что-то коренастому мужчине, похожему на скрипача цыганского оркестра. Но оказалось, что это личный секретарь джайпурского магараджи, и он во что бы то ни стало желал заказать специальный самолет в Гамбург. Сакач остановился у окна, девушка подняла на него глаза:
- Уез?
- Вот уж не знал, что можно начинать разговор со слова "yes", - улыбнулся Сакач. - Теперь буду знать. А почему вы решили, что я англичанин?
- У вас профиль, как у профессора физики Оксфордского университета.
- Вы так хорошо знакомы с английскими физиками?
- Отчасти на семейной почве, - улыбаясь, ответила девушка и уже официальным тоном спросила: - Что вам угодно?
- Будьте любезны, взгляните, нет ли прямой авиалинии между Будапештом и Гетеборгом.
Пока девушка тонкими пальцами перебирала расписания авиакомпаний, Сакач внимательно ее разглядывал. Отец не смог бы отречься от дочери: то же узкое лицо, высокий лоб, длинная, изящная рука. Вот только волосы... Наверное, она унаследовала их от матери.
- К сожалению, прямой линии нет. Вам придется в лучшем случае сделать одну пересадку, но тогда надо будет лететь через Гамбург. А если вы выберете путь покороче, вас ждут две пересадки - в Берлине и в Копенгагене.
- Благодарю, я подумаю. Но, пожалуй, быстрее добраться до Гетеборга на машине.
Ресницы девушки чуть дрогнули, но мгновение спустя она в упор взглянула на Сакача:
- Что вы хотите этим сказать?
- Простите, - вполголоса сказал он, - у меня и в мыслях не было обидеть вас, но, когда вы упомянули о физиках, я хотел убедиться, что разговариваю с Жофи Балла. Теперь я в этом уверен.
- Что вам от меня нужно?
- Я хочу помочь вам. Разрешите представиться: Имрэ Сакач.
Лицо девушки прояснилось.
- Имрэ Сакач! Вы друг Габора, правда? Габор рассказывал вам, что после несчастного случая мой отец...
- Да, рассказывал.
Жофи покачала головой.
- Я не верю тому, что ему говорят врачи. И тому, что они мне говорят, тоже не верю. И... - Ее прервал телефонный звонок. - Знаете что? Я кончаю через полчаса. Не обождете ли меня где-нибудь поблизости? Хотя бы там. - Через большое зеркальное окно она указала на здание напротив с вывеской "Espresszo".
Маленькое кафе было переполнено. Сакач с трудом протиснулся между стульями. Ему пришлось подождать, пока освободился столик. Наконец он сел и попытался привести в порядок свои мысли.
Удивительное дело, с тех пор как профессор Балла оправился после катастрофы и вернулся домой, от него исходит какая-то неестественная напряженность. Она действует не только на его сотрудников, но и на членов семьи. При упоминании его имени лицо Жофи выразило такую же неуверенность и тревогу, как и лицо Габора Шомоди, когда он впервые высказал Сакачу свое недоумение. В одном Габор прав: полиции это не касается. Здесь нет преступления и нечего расследовать. Но что-то все-таки неладно. Из слов Шомоди, рассказа дядюшки Яноша да и из его собственных наблюдений нельзя было заключить, что поведение профессора объясняется последствиями дорожной аварии. Причина наверняка в чем-то другом... Но в чем? Догадки, знаменитой догадки у Сакача все еще не возникало! Даже намека на нее не было. Впрочем, крохотная зацепка... Выпьем-ка кофе и послушаем, что скажет Жофи. Если чутье его не подводит, у нее есть о чем рассказать.
Когда Жофи наконец пришла, в эспрессо яблоку негде было упасть.
- Я заставила вас ждать? - виновато спросила девушка.
- Нет, вы удивительно точны. Я ждал не более получаса. Не стану вас долго задерживать и мучить. Говорите сами.
- Преступников вы так же допрашиваете?
- Жофи, Габор мне сказал: "Полиции тут делать нечего..." И он, по-моему, прав. Я хочу вам помочь, так как чувствую, здесь что-то неладно. А что именно, не знаю. Поэтому прошу вас, рассказывайте.
- Понимаете, - нерешительно начала девушка, - после того несчастного случая отец переменился. Первое время я этого не замечала, радовалась, что он жив, поправился, может заниматься любимым делом. Те мелочи, о которых Габор, наверное, вам говорил, я относила на счет аварии и надеялась, что все пройдет. Вы знаете, о чем я говорю?
- Кажется, да. Я видел вашего отца, разговаривал с ним. Очевидно, вы имеете в виду его суетливые, некоординированные движения, нервные вспышки и еще кое-что в этом роде. Помог ему Хевиз?
Девушка пожала плечами.
- Даже не знаю. За полгода я настолько привыкла к его нервозности и суетливости, что почти не замечаю их. И не это главное. Все эти мелочи - явные последствия катастрофы. Выпадение памяти также можно приписать несчастному случаю. Мне пришлось свыкнуться с тем, что с ним нельзя разговаривать о прошлом, о моем детстве, о матери. Но...
Жофи умолкла и нерешительно посмотрела на Сакача. Он подбодрил ее кивком головы. Она продолжала:.
- Выпадение памяти проявляется у него как-то очень странно. Помню, как спустя несколько недель после возвращения из Швеции, - кажется, это было в ноябре - он позвонил мне в Управление и сказал, что, видимо, задержится, ему предстоит закончить работу. В шесть вечера я была дома, в восемь мы должны были встретиться с Габором. В половине восьмого отца дома еще не было. Я позвонила в институт. Габор уже собирался к нам, он сказал, что в шесть часов профессор все бросил и ушел. Пришлось отказаться от наших планов на вечер. Куда мы только не звонили! Наконец удалось узнать, что отцу стало плохо и его на скорой помощи отвезли в больницу. Мы за ним туда поехали.