— Сделаешь, как я сказала, — произнесла Петиция Кенделл.
— О господи! — проскулил Вьюн Маллой. — Господи Иисусе!
Потом перед глазами появилась изящная ножка в зеленой атласной лодочке. Я моргнул. Чувствовал себя так, словно попал под поезд: горло горело, глубоко вдохнуть не мог и даже скорчиться был не в состоянии. Руки связаны за спиной, а ноги напоминали свинцовые чушки. Она наклонилась, дама в зеленом. Хорошенькое личико испарилось — багровые пятна на губах были свежими, и она вытирала их белой-пребелой рукой. Другая рука потянулась в мою сторону, сгребла меня за ворот костюма и рубашки и подняла, словно я ничего не весил.
— Обязательно отруби голову, — сказала она. — Это очень важно! Иначе ничего больше не получишь.
Маллой взмок:
— Понял. Отрубить голову.
— Лопатой. Она вполне подойдет. — Она склонила голову к плечу, как кошка, рассматривающая пойманную мышь. — Отрубить голову очень важно, Эдуард.
Сумей я тогда открыть рот, сказал бы, что просить Вьюна Маллоя отрубить голову — все равно что уговаривать политика быть честным. Я знал этого типа: может, он и способен выстрелить человеку в спину, но брезгует раздавить таракана.
— Понял уже. — В поле зрения возник Маллой, с усиками, обвисшими от пота, как дохлая гусеница. Он поднял пистолет, удобный маленький «деррингер», и приставил его к моему лбу. — Может, вам лучше его отпустить? Вы запачкаетесь.
— Делай. — Петиция нетерпеливо встряхнула меня. Мои ноги болтались как кукольные. — Мне еще надо успеть в гости.
Когда я пришел с войны, какой-то тип спросил меня, что там было хуже всего. Я тогда ответил, что проклятая армейская жрачка. Но в действительности на войне хуже всего то, что в дыму и хаосе не знаешь, откуда прилетит следующая пуля. Еще страшнее — точно знать откуда, когда ствол приставлен к голове, а из раздавленной пересохшей гортани вырывается еле слышное «не-не-не».
Мир взорвался.
— Подожди, пока я не заверну за угол, — сказал я, вернув ей папку. — И поезжай домой, несгибаемая дама Дейл.
— Ради Христа… — Она сползла пониже в кресле, словно боялась, чтобы кто-то нас не увидел. — Зови меня Софи, Джек. Сколько я на тебя работаю?
— Три года. Держишь меня в руках, а заодно и контору на плаву.
— Я заслужила прибавку.
Ее пульс снова зачастил, как у кролика, и жажда вернулась. В горле чувствовалась горечь, как после ужасного похмелья. Жажда пахла ею, «Шанелью», и мягкостью, и приготовленным ею бифштексом. Мои пальцы шевелились, норовя преодолеть расстояние между нами и вцепиться в ее платье. Милое голубое платьице, с высоким воротом и облегающей талией. Она в нем хорошо выглядела.
Никогда раньше не замечал, как отдыхает глаз на мисс Дейл. Да, я не очень наблюдателен…
— Иди домой, Софи. — Вылезшие клыки мешали говорить. Софи… Я впервые произнес ее имя, и то скомкал. — Ты — куколка! Ты просто куколка!
— Что ты будешь делать? — Прежде она никогда не задавала такого вопроса. Спрашивала: «Куда вы задевали ту папку», «Не подать ли кофе?» и «Что сказать Бойлстону, когда он позвонит насчет ренты?» А об этом никогда не спрашивала.
— Собираюсь закрыть дело Кенделлов.
Я вылез из машины и, тихо прикрыв за собой дверцу, пошел по улице. Как я и велел, она дождалась, пока я не зайду за угол. Потом мотор «форда» заурчал и машина отъехала. Я услышал шум машины, но настоящее облегчение испытал, когда вдали затих ее пульс.
И почти сразу услышал чей-то еще. Барабаны со всех сторон, а во мне жажда прожигает дыру, и дождь льет на непокрытую голову. Я поднял ворот, помечтал о бутылке виски и направился в Чайна-таун[1], где можно найти все. Чего там только не едят, а у меня там были друзья. Удивительно все-таки, как человек, который, не моргнув глазом, выслушивает просьбу спрятать труп или ком испачканной кровью одежды, странно смотрит на тебя, если ты просишь раздобыть… кровь.
На это есть мясники. Довольно быстро я нашел то, что искал. У меня остались мои девятнадцать долларов плюс двадцать из заначки мисс Дейл — Софи — из кухонной банки. Она сказала, чтобы я не стеснялся и что она возьмет свое со следующим жалованьем. Мне предстояло позаботиться о том, чтобы заработать ей на следующую получку, как только покончу с этим делом. Хотя оно оказалось не таким простым.