Ром молчал. Потому что за прошедшее время доверять принцу он научился, на самом деле, не такой уж он и противный, если как следует его узнать. А вот доверять себе дракон уже не мог. Его человеческое тело реагировало на принца самым постыдным образом, и Ром не знал, что с этим делать. Гэри-то наверняка что-нибудь придумал бы, но подпускать его к себе так близко Ром был не намерен. По крайней мере, пока.
Месяц третий
— Выходи, злобное чудовище, на бой смертный! — разбудил Рома громкий крик. Он с неохотой открыл глаза, зевнул, покосился на Гэри, который ночью все-таки прокрался к нему под бок и теперь сладко там дрых. В последнее время Ром не уходил отдыхать в тайные покои, спал в пещере с принцем, но последнему строго-настрого запрещал к себе приближаться. Правда, каждую ночь он все равно находил наглеца у себя под боком, но ничего ему не говорил. Мало ли, может, ночью костер погас и принц замерз, вот и прижимается.
— Выходи, чудище смердящее, на души честных людей посягающее! — экзальтированно продолжали вопить снаружи.
Осторожно, так, чтоб не потревожить сопящего (и кто из них, спрашивается, храпит?!) принца, Ром встал и отправился разглядывать пришедшего самоубийцу. Оставлять в живых кого-то с настолько мерзким голосом было бы неуважением всему человечеству.
Снаружи стоял рыцарь. Как полагается, в латах. Забрало шлема было закрыто, и разглядеть придурка Ром не мог. Да и не то чтобы хотел.
— Ага-а-а! — возопил рыцарь. — Готовься к смерти, чешуйчатый гад!
Ром поглядел на него с сочувствием. Может, ему в шлеме голову напекло?
— Ты ответишь за смерть принца Гэри! — снова завопил рыцарь. — Кровь за кровь!
— Да живой он, — сообщил Ром, по дуге обходя странного рыцаря. — В пещере с-с-спит.
— А-а, — туповато протянул парень. — Ну… тогда я освобожу его из плена!
— Да кто его держит-то? — удивился Ром, хотя и подумал, что, пожалуй, отдать Гэри этому сумасбродышу будет поступком опрометчивым. Во-первых, этот придурошный рыцарь в дороге точно где-нибудь принца угробит, а во-вторых, сам Ром уже к Гэри привык и расставаться с ним не хотел. Отец, конечно, будет долго смеяться, когда узнает, что его младший сын живет с человеком, но в конце концов, сам отец своего человека даже в жены взял, так что кто бы говорил. Ром довольно хмыкнул, осознав, что соседство с Гэри удивительным образом поспособствовало увеличению его уверенности в себе.
— Да кто тут орет-то? — из пещеры выполз злой, невыспавшийся Гэри.
— Принц! Ваше Высочество, спрячьтесь мне за спину, я Вас защищу! Теперь Вы можете не бояться!
— Ты кто? — ошарашенно спросил принц.
— Я — отважный Мэл, Ваше Высочество! Никто не осмелился отправиться мстить за Вашу смерть, и только я не устрашился!
— Так я же живой?
— Я вас спасу из лап этого чудища и доставлю обратно, к Вашему отцу!
— То-то он порадуется, — хмыкнул Гэри вполголоса и уже громче крикнул: — Дерни отсюда, рыцарь. И чтоб я тебя здесь больше не видел!
— А как же месть крылатому ящеру? — неуверенно спросил рыцарь.
Гэри повернулся к Рому:
— Он, между прочим, ящерицей тебя обозвал. Мог и дыхнуть на него разок, чтобы неповадно было.
Ром рассудил, что это вполне справедливо, повернулся к рыцарю… Точнее, к тому месту, где он только что стоял. На поляне было пусто. А Ром до этого думал, что передвигаться в рыцарской экипировке бесшумно невозможно…
Месяц четвертый
— Ты красивый! — восхищенно выдохнул принц, разглядывая очеловеченного Рома.
Ром тяжело вздохнул. Принц всё-таки оказался извращенцем, потому что увиденное ему нравилось. Сам Ром старался в зеркало даже не смотреть, собственное человеческое тело ему не нравилось категорически, потому что было без чешуи (абсолютно голое!), с чересчур длинными конечностями (совсем как у принца, но с него-то, извращенца, что возьмешь), а ещё у этого тела отсутствовали паховые пластины, и главное достояние мужского организма было на виду и возмутительным образом намекало на неравнодушие дракона по отношению к принцу. Именно на этот орган Гэри смотрел пристальней всего.
— Я голый.
— В этом-то вся и прелесть! — радостно кивнул принц, подскочил к Рому и прислонил свои губы к его губам.
«Нет, этот принц всё-таки конченый извращенец, — подумал Ром, ощущая дрожь и трепет во всем теле. — Надо его с мамой познакомить».