— Виноват, капитан, виноват, — испуганно зачастил Кобельков.
— Вон! — тихо проговорил Вагин.
Кобельков поспешно выбрался из машины.
Гудели клаксоны. Неистовствовали водители.
Подбежал «гаишник». Сухой. Строгий. Постучал жезлом по крыше, потребовал высокомерно:
— Документы!
— Да пошел ты на… — рявкнул Вагин и сорвал машину с места. С воем. И с визгом. Восхищаясь сам собой.
Вагин посмотрел на часы. Сощурился, что-то прикидывая. Потом сунул руки в карманы брюк. Огляделся. Тихая улица. Одинокие прохожие. И уж совсем редки автомобили. Проехали два-три, пока Вагин тут топчется. Зато много автомобилей у тротуаров. Стоят. Разные. Немало не русских, и не узбекских, и не грузинских… Обыкновенные иностранные автомобили. Ничего особенного. Хотя и русских тоже хватает — «чайки», «жигули», «ВОЛГИ», «москвичи»
«Запорожцев» нет.
Владельцы автомобилей в ресторане. Ресторан называется «Северный». Он занимает два этажа старого толстостенного четырехэтажного дома. Широкая многоступенчатая лестница перед входом. Как перед дворцом каким. Влажно блестит — мытая. Тяжелые стеклянные двери. Прозрачные — ни пылинки. За ними просматривается фойе. Красные стены. Белые зеркала. Люди. И мужчины. И женщины. И все в вечернем, изящном, фирменном, складно сшитом, дорогом, в меру вольном, в меру строгом.
Модный ресторан. Один такой во всем городе.
И Вагин тоже модный.
И, конечно же, один такой во всем городе.
И он знает это.
Сегодня он не в курточке, не в джинсиках, не в кроссовочках — нет. В темном, отлично посаженном костюме, в светлой сорочке, в дорогом галстуке. Голливудская звезда на вручении «Оскара». Да и только.
Опять посмотрел на часы. Покрутил головой недовольно. И тут услышал приглушенное шипенье рации из микрофончика у воротника сорочки, а затем голосок, мужской:
— Ты ждешь меня, дорогой?
— Ты где? — тихо негодуя, выцедил Вагин.
— Я спешу к тебе милый! Лечу, лечу…
— Не засоряй эфир, мать твою… — прогаркал Вагин.
— Не засоряй эфир, мать твою, — эхом повторил голос. — Не засоряй…
Вагин ухмыльнулся, не удержавшись.
Через несколько минут возле Вагина тормознул «жигуленок». Вышел Патрик Иванов. В белом костюме. Ослепительный. С алым цветком в руках. Гвоздика. Улыбался снежно. Протянул цветок.
— Это тебе, любимый! Это тебе!
— Ты — душка, — хмыкнул Вагин.
— Я знаю, — вздохнув, сказал Патрик Иванов. Оторвал у гвоздики длинный стебелек, пристроил цветок в петличке у Вагина.
— Ты — душка, — томно заметил Патрик Иванов.
— Я знаю, — не вздыхая, согласился Вагин.
Они направились к ресторану.
— Кстати, — Патрик Иванов остановился. Полез в карман, достал темные очки, несколько мгновений поколебавшись, надел их, проговорил, оправдываясь: — Чтоб не узнали.
Вагин тоже полез в карман и тоже достал очки. Только не темные. С обычными простыми стеклами. Не колеблясь, надел их, проговорил, не оправдываясь: — Чтоб не узнали.
Они посмотрели друг на друга и расхохотались.
Патрик Иванов с легкой опаской, оглядываясь. Вагин без стеснения и без оглядки.
Метрдотель был вислощекий и неповоротливый. Но обаятельный.
— У вас все заказано? — спросил оперативников как родных, встречая их у входа в зал.
— У нас заказано, — ответил Вагин. — На фамилию Патрисов-Лумумбов.
— Есть такая фамилия, — радостно воскликнул метрдотель, распахнул руки. — Прошу.
Патрик Иванов обнажил крепкие влажные зубы:
— Мальядец, мальчижка, карашо, ха-ха-ха! — потрепал метрдотеля по плечу. Метрдотель расплылся в ответной улыбке. Потом все вошли в зал. Зал был очень большой. Круглый. Красно-белый. Полутемный. С перегородками между столиками. С ярко высвеченной эстрадой. С просторной танцевальной площадкой перед ней. На эстраде играл оркестр и пела длинноволосая девица в сверкающем купальнике. На площадке танцевали пары, и мужчины, не отрываясь, смотрели на девицу в сверкающем купальнике.
Метрдотель чуть отстал, коснулся локтя Вагина, кивнул на Патрика Иванова, спросил:
— Из какой страны, если не секрет?
— Какой уж тут секрет, — с готовностью откликнулся Вагин.
— Из королевства на севере Африки. Идиотино-Дурко называется. Не слыхали, наверное?
— Слыхал, а как же, — обиделся метрдотель. — Идиотино-Дурко, только вчера читал…
Сели. Столик располагался в глубине зала. Как Вагин и просил. На двоих.
Подошел официант. Высокий. Гнутый. С тонкими редкими усиками.