– Не знаю, – ответила Сула. Впервые на ее лице появились признаки беспокойства. – Но надеюсь, что меня назначат пилотом.
– В самом деле? – поразилась Мхаири. – Ты раньше когда-нибудь летала?
Сула покачала головой.
– Нет, но, надеюсь, после распределительного теста…
Бледный юноша с каштановыми волосами до плеч прервал ее с усмешкой:
– Тебе повезет, если ты вообще его пройдешь.
Юноша был единственным, у кого имелся передатчик, от которого он не отрывался, даже когда разговаривал. Арран хотел было попросить парня отправить сообщение матери, дать ей знать, что он благополучно добрался до Хаансгаарда. Но, услышав его слова, передумал.
– Прошу прощения? – приподняв брови, ответила Сула.
– Ничего личного, – продолжал тот, наконец подняв глаза от экрана. – Нужно смотреть правде в глаза. Шансы у всех нас невелики. Ребят с Три готовят к распределительному тесту чуть ли не с рождения.
Несколько кадетов нервно переглянулись, Сула же наградила юношу испепеляющим взглядом, и Арран почувствовал к ней симпатию.
– Подготовиться к тесту невозможно. Он направлен на выявление врожденных склонностей.
– Да неужели? – усмехнулся тот. – В таком случае зачем богачи с Три нанимают инструкторов из академии натаскивать своих детей? Мой дядя работал на Три и видел это своими глазами. Ты и представить себе не можешь, с чем нам придется столкнуться.
– Говори за себя, – ответила Сула, гордо подняв голову. – Лично мне не терпится показать снобам с Три, на что я способна.
Большинство ребят пробормотали что-то в знак согласия, и, несмотря на чувство тревоги в животе, Арран тоже кивнул. Нельзя дать себя запугать. Тем более после всего, через что ему пришлось пройти, чтобы попасть сюда, после того, как он просиживал ночи напролет над учебниками, пока мать драила полы по четырнадцать часов в сутки, чтобы его прокормить.
Учитывая разницу во времени, в секторе F уже должен быть вечер. Арран представил, как мать сидит в одиночестве в их крохотной квартире, как она греет ладони о чашку с чаем, потому что от скрипящего обогревателя больше шума, чем тепла. Что у нее на ужин? Сердце его сжалось – теперь мать накрывает стол на одного: одна тарелка, одна вилка, один нож и одна аккуратно сложенная салфетка. Что она будет делать весь оставшийся вечер? Теперь ей не с кем поговорить, ведь с соседями она так и не подружилась – бесконечные смены на работе, где ей приходилось мыть полы в главном здании горнодобывающей компании «Файрон», оставляли не так много времени для общения. Сколько Арран себя помнил, мать выглядела изможденной. Но когда он предложил ей отказаться от стипендии и остаться дома, во взгляде ее появилась такая твердость, какой он прежде не видел.
– Ну уж нет, – ответила она, положив дрожащую руку ему на плечо. – Ты должен поехать. Ты заслуживаешь большего, чем все это! – И она обвела рукой их скудно обставленное, хоть и безупречно чистое жилище.
– А как же ты? Тебе не будет одиноко?
– Все со мной будет в порядке, – сказала она со слабой улыбкой. – Мне будет о чем помечтать – мечты скрасят мое одиночество. Я буду смотреть на небо и представлять, как ты учишься быть героем.
Арран обвел взглядом всех новоиспеченных кадетов. Некоторые заметно нервничали; кое-кто напустил на себя равнодушный вид, словно перспектива зайти на шаттл и отправиться в засекреченное местоположение академии никак их не трогала; остальные стояли неподвижно, вытянувшись, словно ожидая досмотра.
Кто знает, может быть, кто-то из них и впрямь станет героем будущих сражений со спектрами. А может быть – он с трудом подавил дрожь, – они пожертвуют всем лишь для того, чтобы список погибших пополнился еще одним именем.
– Кто это? – тихонько спросила Сула, указывая на юношу, который беседовал с мужчиной в военной форме в другом конце зала. Юноша кивнул офицеру и направился к ним.
– Нас ведь уже двенадцать.
В новостях без конца судачили о двенадцати ребятах с Шетира, поступивших в академию, хоть имена их и не разглашались.
– Может, в последний момент взяли кого-то еще? – предположил Арран.
Однако, по мере того как юноша приближался, стало очевидно, что он не шетрианин. В то время как остальные ребята осматривали шаттлпорт либо с нескрываемым интересом, либо с напускным равнодушием, он вел себя спокойно и непринужденно. Все они кутались в одежды из шерсти и меха, на нем же красовался тонкий черный пиджак, который мог быть только из термокожи – материала в сотни раз теплее, чем мех, и в тысячу раз дороже. Арран видел одежду из такой ткани лишь однажды – на владельце местной шахты, когда тот прилетел на Шетир с ежегодным визитом.