Розер резко развернулась, сжав руки в кулаки.
- Ты… Ублюдок, - выплюнула она.
- Нет, - мужчина покачал головой. - Чистокровный. Просто заткнись.
Лацерта Розер бросила на стол пирамидку, которую сжимала в руке, и, постояв, упала на неосвещенный диван. Мужчина смотрел на пирамидку.
Вдруг та на секунду окрасилась в черный и помутнела… Гарри был уверен, что ему не показалось; Северус, как видно, тоже обратил внимание. Да - и болезненный мужчина тоже заметил это. Он слегка наклонился к столу и присмотрелся к пирамидке - самая обычная. Но все равно мужчина закрыл лицо ладонью и откинулся на спинку кресла.
- Эй, - позвала Розер. - Что случилось?
Он качнул головой.
- Ничего. Иди спать. Завтра ты сдохнешь без всякого толка, перед этим надо выспаться.
- Ублюдок.
- Я тебя ненавижу. Как ты мне надоела. Умри, наконец, и оставь меня в покое. Ненавижу тебя, - прошептал мужчина. - Все равно он уже победил. Какой теперь толк тебя уговаривать…
Лацерта Розер минуту мрачно смотрела на него, затем сгребла со стола пирамидки и письмо и вышла из кабинета.
А Гарри снова очутился в библиотеке.
- Ты был там, - сказал Гарри Пастору.
- Как же иначе, - самодовольно сказал Пастор.
- И ты утверждаешь, что не убивал ее…
- Не убивал, - кивнул Пастор. - Я лишь отплатил ей той же монетой, что она в свое время сторговала Лепринц. Я околдовал Вис директа заклятьем Невезения. Остальное Розер сделала сама.
Гарри покачал головой.
- Ты все равно причастен к ее смерти.
- А ты хотел бы ее жизни? - серьезно спросил Пастор.
Гарри вздохнул и покосился на Северуса - тот внимательно слушал и сжал ладонь Гарри в знак поддержки.
- Я не в праве судить, - сказал Гарри. - В конце концов… Ведь под конец она раскаялась. Я имею в виду, она все же заступилась за дочь, несмотря на то что так вела себя раньше.
- Люди могут менять приоритеты, - ответил Пастор. - В отличие от демонов. Иначе мы не жили бы так долго. Дамблдору понравилось бы такое показательное раскаяние, как у Розер. Но она получила по заслугам. Моей жизни достаточно, чтобы судить, Гарри. Если ты все еще сомневаешься, то вот кое-что еще. Я предупреждал ее - предупреждал их обоих, и Розер, и Мартеля. Мартель оказался довольно слабовольной игрушкой, а Розер пыталась сражаться со мной до конца. Она просто проиграла.
Северус усмехнулся. Пастор молча протянул руки, и Гарри поспешил взяться за одну.
Теперь Пастор вальяжно прохаживался по роскошно обставленной гостиной. В громадное - от пола до потолка - окно стукнула толстая плеть винограда: ветер.
- Еще раз замечаю, что у вас тут очень мило, Серпенс, - тепло улыбнувшись, сказал Пастор. - Но давайте заканчивать уже наш разговор.
Измотанный мужчина с покрасневшими глазами, до того неподвижно сидевший в мягком алом кресле с резными подлокотниками, дернулся.
- Прекратите называть меня по имени, - попросил он. - Этот дом…
- Этот дом достался вам от дяди, так что его и следует благодарить за окружающую нас приятную обстановку, - негромко и не сразу, но властно перебил Пастор.
Мужчина в кресле вздохнул.
- Если вы копаетесь в моей голове с такой же легкостью, как в куче лепреконского золота, то почему мы до сих пор продолжаем этот бессмысленный разговор?
Пастор словно не обратил внимания на прозвучавшую реплику. Он шевельнул рукой, и тяжелая портьера вздулась и опала, сверкнув вышитыми золотыми и медными звездами.
- Я бы даже сказал, что здесь эстетично… Но, к сожалению, это не так. Ваша роскошь, Серпенс, пустая, как и ваша голова, и производит на неподготовленного зрителя настолько же обманчивое впечатление. А вот у древних греков…
- Чего вы хотите? - устало спросил мужчина.
Пастор повернулся к нему всем корпусом, как будто помрачнев, его волосы выбились из идеальной косы и свернулись в пучок, словно змеи.
- Вашей полной и безоговорочной капитуляции, - с ударением проговорил Пастор. - Мы уже знаем, что я могу рыться в ваших мыслях, как… в клубке флоббер-червей, пожалуй, так скажите мне, Серпенс, - Пастор выделил голосом имя, - о чем это вы думаете долгими осенними вечерами? Зачем вам «Жертвенник»? Уж не врагов ли вы собрались пугать, сжигая петушиные перья? Или вы хотите рассказать мне, зачем навещали досточтимое семейство Делакуров и слушали рассказы полусумасшедшей старой вейлы о том, откуда взялись демоны?
Мужчина сделал рукой какой-то неопределенный жест и вместо ответа закрыл лицо ладонью.
- Посмотрите на себя, Серпенс, - громким шепотом произнес Пастор. - Вы болеете. Вы стали немощны, вы боитесь. Вы даже исхудали за эти пару месяцев. Не скажу, что худоба вам не к лицу… Но вы же стали никем, Серпенс. Осознайте это. Прекратите строить козни за моей спиной. Вы даже не марионетка в моих руках, вы просто пыль. Вы…