- Не хорошо, - хмуро сказала Розер. - Я спрашиваю тебя в последний раз, дурак. Пойдешь ли ты со мной сейчас? Из тюрьмы на свободу.
Бардус Хоффманн глубоко вздохнул, замер с робкой улыбочкой и качнул головой:
- Нет.
- Тогда прощай. - Лацерта Розер пожала плечами и направилась к двери, засунув руку в карман.
Хоффманн заметно расслабился. Но у двери Розер обернулась.
- Конфундус, - тихо произнесла она, не держа в руках палочки, но рассыпав по полу комнаты вынутую из кармана розовую пыльцу. - У тебя очень прочная голова, Бардус Хоффманн. А стены здесь достаточно тонкие. И ты очень хочешь на свободу. Дверь трогать нельзя.
Через пару минут, когда пыльцы стало не видно, Розер подозвала служащего и вместе с ним покинула камеру. Тот задержал взгляд на неподвижном заключенном, но Лацерта Розер подхватила служащего под руку и потянула за собой.
Бардус Хоффманн остался в камере; его глаза казались остекленевшими.
Вдруг словно из ниоткуда послышалось:
- Бу!
Гарри узнал интонацию Пастора. Хоффманн очнулся.
- Дверь трогать нельзя… - словно эхо, повторил он. Но затем его взгляд окончательно стал осмысленным, Хоффманн прошелся по камере, ведя рукой по стене.
- Э-эй, - позвал он. - Подойдите кто-нибудь, пожалуйста. Герр Вальдус? Герр Беше? Мне кажется, я плохо себя чувствую.
Никто не откликнулся.
Хоффманн походил по камере еще и сел на стул. Посидев немного, снова поднялся и упер руки в бока.
- Герры! - позвал Хоффманн. - Герры, мне нехорошо!.. Надо сесть…
И Хоффманн снова сел, но снова ненадолго. Он потер голову обеими руками, тяжело выдохнул и пошел вдоль стены.
- Герры! Я хочу сказать вам кое-что!.. Во-первых, я плохо себя чувствую и сейчас упаду! Во-вторых… во-вторых… Мне кажется, я кое-что вспомнил. Да, да, определенно! Про, ну… Про Шекклболта. Герры! Черт вас дери… Герр Вальдус!
Хоффманн опять сел. Его волосы, свисающие на лоб, всколыхнулись, словно от ветерка, но откуда взяться ветру в камере Тоденгейна? Гарри заметил, как над бровями Хоффманна появилась и погасла черная вспышка. Хоффманн поднял голову, но для него ничего не изменилось. Он выдохнул еще тяжелее и уронил голову на сложенные руки.
- Вот что случилось с Бардусом Хоффманном, - сказал Пастор.
- Что ты с ним сделал? - с долей любопытства поинтересовался Гарри. - Ты ведь был в камере.
- Я сделал так, чтобы у него получилось с первого раза, - низким голосом ответил Пастор.
- Раскроить себе голову?
- Да. Видите, что нужно людям, чтобы со всем покончить: одним невезенье, другим везенье.
- Покончить… Ты уверен, что они хотели бы со всем покончить? Не думаю, что это правильно - решать за кого-то, когда приходит его пора со всем покончить.
- Свобода одного, Гарри… - Пастор вдруг к чему-то прислушался, подняв ладонь, и резво поднялся. - Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого. Извини, Северус, мне пора. Меня зовет Драко.
И Пастор бесшумно исчез.
Северус вздохнул.
- Что? - спросил Гарри.
Северус чуть помолчал, глядя перед собой, потом улыбнулся и сказал:
- Пойдем пить чай. Думаю, все закончилось.
Гарри с готовностью встал и направился к двери. Когда он обернулся, на его лице тоже была улыбка - искренняя, сказал себе Гарри.
Детская неожиданность
«Неспокойно мне... - начал я.»
А. де Сент-Экзюпери
Гарри ходил по комнате, в которой совсем недавно пытался заниматься окклюменцией. Он делал вид, что ничего не случилось. Он делал это уже почти неделю.
Было ли нужно Северусу время, чтобы отвлечься от произошедшего, размышлял Гарри. Было ли нужно Северусу вообще отвлекаться от произошедшего? На взгляд Гарри Северус тоже делал вид, что ничего не случилось.
Не было ничего, что напоминало бы Гарри о днях, неделю назад наконец-то прошедших. Консилиум зельеваров успешно завершился, и просвещенная Европа ждала выхода специального итогового выпуска «Современной алхимии» и обзорного номера «Злоти гарнека». Амальтея Розер осталась в магазине Гилена в Надежде, сообщил как-то Пастор Гарри и Северусу и быстро сгинул. Пастор практически не показывался на глаза. Гарри не знал, нужно ли связывать это с тем, что Пастор мог ощущать себя виноватым - но сам определенно считал его виноватым. «Ничего могло бы не случаться», - эта мысль прочно застряла у Гарри в голове. И на самом-то деле кроме Гарри мало кто знал, что это все же случилось.