Я крепко обнимал его, точно малого ребенка, и, однако, мне казалось, будто он ускользает, проваливается в бездну, и я не в силах его удержать…
А. де Сент-Экзюпери
Гарри провожал ноябрь с вымученным облегчением. Он был слишком серым, этот месяц; дождь шел почти каждый день, но температура была на удивление высокой. Гермиона писала, что во Франции также тепло и чересчур дождливо и что маггловские ученые выдвигают очень интересную теорию о глобальном потеплении, которая, однако, не имеет под собой прочной основы и скорее вызывает у людей доверие благодаря пересечению с традиционным для католического и протестантского слоев населения мотиву о Великом потопе, и магловским синоптикам надо… Гарри заметил, что из писем Гермионы совершенно пропали упоминания о Викторе. Поссорилась ли она с Крамом? Рассталась? Вполне возможно, что во всем был виноват ноябрь. Северус тоже словно исчез из жизни. Он продолжал быть заботливым и предусмотрительным, и внимательным, и даже нежным - но в то же время как будто находился в другом месте. Или спал. Трижды в кабинете Гарри сработали Охранные Чары на склепе Северуса Снейпа, и оба раза Гарри заставал в Мемориале только Северуса. Гарри старался удаляться как можно незаметнее.
Еще несколько раз Северус просто рвал на клочки, не вскрывая, чьи-то письма и кидал их в камин. На любопытство Гарри Северус отвечал, что письма из больницы Святого Мунго, а он, Северус, вполне здоров. Гарри спрашивал, о чем письма, и Северус, выгибая бровь, говорил, что не имеет привычки знакомиться с содержанием письма сквозь конверт или после того, как письмо сгорит. Вставал закономерный вопрос, почему бы тогда не прочитать письмо, но сомневаться в поступках Северуса Гарри не мог или не хотел.
На какой-нибудь другой месяц Гарри не возлагал бы никаких надежд, но в декабре у Северуса консилиум зельеваров. А у Гарри - Рождество.
* * *
Дилекта вломилась в кабинет Гарри без стука. Против такого общества он не возражал: в любом случае, это лучше, чем выслушивать Боунс.
- Что, начальник, скучаешь? - весело спросила Дилекта.
- Тут поскучаешь, - пробурчал Гарри, отрываясь от жалоб из Аврората.
Дилекта рассмотрела бумаги в его руках и хмыкнула.
- Тянет в Аврорат?.. Подожди немного.
- А чего ждать? - заинтересовался Гарри.
Дилекта хитро улыбнулась:
- Я у нас знаешь кто? Я у нас, оказывается, помощник при после Великобритании в Канаде. Никогда не любила посольские миссии.
- А как же Аврорат? - не понял Гарри. - Тем более, ты там всю жизнь страх на бедных авроров нагоняла.
- А Кингсли умнее всех, - нагловато заявила Дилекта. - Мне теперь в Аврорат нельзя. Я теперь особо охраняемая. Вот скажи, нравится тебе с этими бумажками копаться?..
Гарри отложил чьи-то жалобы и серьезно посмотрел на свою собеседницу:
- Я все еще тебя не понимаю.
- А что тут понимать?.. - спросила Дилекта. - Над тобой Баббл уже не знает, плакать или смеяться. А все потому, что у тебя нет заместителя.
- Вообще-то, есть, - возразил Гарри. - Перси.
- Ну знаешь, - возмутилась Дилекта, - Отдел возглавлять - это тебе не яблоки собирать. Тут нужна деликатная женская рука.
- А я смотрю на тебя и с каждым разом вижу все больше деликатности, - автоматически съязвил Гарри. И только потом понял, что чего-то не понял. - Подожди-подожди… По-моему, ты на что-то намекаешь.
- По-моему, так я говорю открытым текстом. Это по-твоему я намекаю.
Дилекта вдруг понимающе вздохнула и стащила со стола не убранного колобка Пастора. Затем извлекла из кармана сложенный вчетверо лист и протянула Гарри:
- На-ка. Ознакомься.
Почерк Грации Гарри узнал почти сразу: спутать его можно было только с почерком Северуса, но последний Гарри знал слишком хорошо.
«И, наконец, для общего пользования, - писала Грация. - Фактически без дела проторчала две недели в Черном псе. Не могла выбраться в Альпы, т.к. попала в режим усиленного обеспечения безопасности. Видимо, все начальники надавали всем подчиненным волшебных пинков, и патрули миротворцев взялись за дело, соотв. к Западным Альпам попасть было практически невозможно. Зато познакомилась и разговорилась с хозяином Пса (это Гилен, ты должна его помнить, в Авр. присылали его показания по делу о гибели жены твоего Люциуса). Советую сидеть устойчиво. Это он (т.е. Гилен) снабжал наших друзей из Надежды запрещенными зельями и ингредиентами. Интереснее всего то, откуда он их взял. Все, что связано с зельями, осталось ему от погибшей дальней родственницы, и сам он о зельеварении имеет весьма смутное представление. Это я выяснила, когда по баснословной цене купила у него яд мантикоры и яйца руноследа (не представляю, зачем мне, может, хоть Север порадуется, но яйца уже мертвые). И все же если до этого момента ты недолюбливала дементоров, то теперь должна начать их обожать - за то, что мне пришлось научиться колдовать и пользоваться легилименцией без палочки. Итак, его таинственная погибшая родственница - это Лац. Розер, и все, что у него осталось и что он сейчас безбожно транжирит, есть ничто иное как ее прижизненные запасы. Если ты не знала, то Розер была зельеваром уровня нашего несговорчивого братика. Не удивлюсь, если в этом году консилиум зельеваров недосчитается кого-то из своих членов (думаю, что или Маркова, или Любоевича - как хочешь, но этим русским я не доверяю). И еще касательно Розер. Это оказалось настолько предсказуемо, что я не хотела верить. Если ты вспомнишь, то зелье Иова, кот-е потеряла Вульп. Лепринц в таверне, «узнал» некий друг-зельевар Гилена. Надеюсь, что твои глаза сейчас зажглись этим самым огоньком, кот-й сопутствует твоим успехам в презренном деле построения догадок. Да, да - Лац. Розер и есть тот самый друг, узнавший зелье Иова. Скажи мне, если рядовой зельевар мог ошибиться, то могла ли это сделать она? К сожалению, не имею никакого понятия, знал ли Гилен о том, что во флаконе яд, но если знал, то дело можно доставать с полок и вписывать туда замечательную фразу «преступный сговор». Но, как бы ты сказала, Малфоям уже все равно. Пока все. Обхаживаю Лепринцев и пытаюсь напроситься в гости, но фамилия Дойл открывает далеко не так много дверей, как фамилия Принц. Кстати, про Лепринцев. Надеюсь, ты помнишь, что у Лац. Розер была дочь Амальтея. Сейчас она живет у бабушки - в особняке Лепринцев в Париже. На самом ли деле Лепринцы ее родственники, не знаю. Про отца ничего не известно, и вообще про Амальт. больше ничего не известно. На твоем месте я бы порасспрашивала Малфоев, с чужой русалки хоть чешуйку, тем более ты знаешь, что я хочу сказать про Люциуса. Попаду в Альпы, напишу. Сейчас единственные, кто могут это сделать, магглы, и я уже думаю, как это можно использовать - но у меня плохо с французским».