Зашёл Михалыч в кабинет и встал как истукан. Мол, любуйтесь на меня, товарищ главврач, потому как флотский доктор в приёмнике, всё равно что пионер на субботнике. Весь день из г. на не вылезает, и копейки с… у…поением получает.
Через сплошную парфюмерную завесу товарищ различил «скромное» содержание кабинета. Посередине стоял массивный стол с примыкавшим к нему комодом рябинового цвета. На стене красовались ручной работы обои, привезённые из далёкой Италии. В противоположном направлении, лицом к обоям, расстелилась политическая карта Путенбурга. Ближе к окну отчётливо вырисовывались очертания самого главврачёвского тела. Над головой последней висела абсолютно свежая фотокарточка, на которой Дуровцева по-свойски обнималась с Главным Пубернатором (в народе просто Пубарх) — Валентином Матвиенко. Возможно, имевшие место следы «фотошопа» или лёгкого монтажа тем, кто входил в кабинет, были незаметны. Ничуть. Даже вблизи, под микроскопом или лупой. Главврач и Пубернатор знали друг друга давно и слыли любовниками.
Стоит, значит, вновь прибывший перед начальницей по стойке «смирно», молчит как партизан, поскольку сразу же по приходу успел не только представиться, но и задиктовал дату и место своего рождения. Прошла минута. За ней вторая. Лишь жирная чернобровая муха, летавшая вокруг хрустальной люстры восемнадцатого века, нарушала тишину замолчавшего кабинета. Наконец, сидящая за столом старшая докторша воскликнула:
— А может, проставиться надо, товарищ… э… да? — хотя на самом деле она хотела вместо «проставиться» сказать «раздеться», уж больно ей молодой доктор понравился. Как это там в романах пишут? Любовь с первого взгляда?..
NB! На самом деле в этом месте автор поскромничал. В реальности главврачу хотелось прыгнуть на стол и сорвать с себя халат, блеснув чудесными ажурными колготками, которые она надевала специально по средам (у всех нас есть какие-нибудь скрытые желания, разве нет?). Михалыч же красавцем не был (как многим подумалось): так, рядовой человек. Но начальнице уж шибко захотелось просто свежей плоти, настолько сильно её тошнило от регулярных пожилых ухажёров. Конечно же, опомнившись, свои чувства Главная моментом погасила.
Михалыч не заметил хищного блеска в глазах оппонентки и безвозвратно упустил все флюиды и мысленные поползновения в свой адрес, как наивный ребёнок, теряющий крупную рыбу во время своей первой рыбалки. Да и никто бы не заметил. Собеседница умела держать эмоции.
Однако заматеревший после Северного флота так, как врагам и не снилось, он не растерялся. Практически без паузы после поставленного вопроса академик пошутил по-военному:
— Я не возражаю, Татьяна Виктоговна. Проставляйтесь. — И, вспомнив фразу из кинофильма «Кавказская пленница», добавил: — Алкоголики — это наш профиль.
Пропустив данные фразы мимо ушей (но в душе пожалев, что бесследно ушли как минимум два по пол-литра), новый главврач его, атипичная представительница своего класса, томно посмотрела на диплом собеседника (это книжечка такая с корочкой) и вопросила (из-за прямоты речь её не изменена, и общий смысл почти сохранился):
— Извините-ка, товарищ, на каком основании у вас клятва Врача Всея Руси на алтарь медицины не принесена? — хотя сама в своё время даже диплом с опозданием получила.