18 мая мы вернулись в онкологическую клинику. Пол мало чем отличался от других больных раком - все еще немного опухший, потерявший почти все свои волосы, и слишком хорошо знакомый с этим местом. Мы познакомились с парнем по имени Нил, которому тоже пришлось столкнуться с инфекцией. У него был абсцесс, и он до того плохо себя чувствовал, что был даже не в силах уезжать домой между циклами химии. Пол почувствовал себя просто счастливчиком, когда узнал об этом.
Вскоре я обнаружила, что никогда невозможно предугадать, в каком настроении будет находиться человек, проходящий химиотерапию. Случалось, что когда я старалась бодриться, Пол воспринимал это как равнодушие с моей стороны, как свидетельство того, что я недостаточно волнуюсь за него. В другие дни, если я казалась ему невеселой, он начинал жаловаться, что если уж я не могу сохранять позитивный настрой, как сможет он?
Хорошие новости мы получали довольно часто, однако эйфория после них была непродолжительной. Я надеялась, что, поскольку уровень АФП понижается, а Полу больше не приходится мучиться со всеми ужасами охлаждающего шлема (необходимость в нем отпала после того, как волосы все-таки начали выпадать), он поправится. Но он очень мало ел, и, несмотря на это, все время чувствовал себя пресытившимся. Во вторник он неожиданно странно повел себя. Он расплакался от страха и все пытался выдернуть иглу из своей руки.
- Я не чувствую себя свободным, пока нахожусь в стенах этой больницы! - кричал он. - Я заперт здесь! Это тюрьма, и все, что меня здесь ждет, это пытки!
Нет, это были не жалобы, он просто пытался объяснить, что он испытывал.
Мне казалось, что трехдневный цикл терапии должен восприниматься организмом относительно легко, но я ошибалась. Мы оба просто дьявольски устали.
- Пол, ты наверняка не знаешь, что сегодня за день, - заявила я.
Мои слова вызвали на его лице легкую улыбку.
- Я знаю, что сегодня за день, Линдс - как же иначе?
Некоторое время мы вдвоем сидели и молча вспоминали, где мы находились в это самое время ровно год назад. На Ямайке. Произносили свои свадебные клятвы.
В горе и в радости.
Пока смерть не разлучит нас.
Что за первая годовщина у нас получилась! Что за жестокий способ подтвердить значимость данных обещаний. Я взяла руку Пола и положила на свой живот, не обращая внимания на иглу, через которую продолжало поступать лекарство.
- У нас впереди еще множество годовщин, малыш, - заверила я его. - А через год в это же время мы будем праздновать уже не вдвоем; наша малютка составит нам компанию. К тому времени у нас уже будет пятимесячный ребенок, Пол. Он будет рядом с нами, а ты будешь полностью здоров.
- Ребенок? - переспросил Пол. - Уверяю тебя, Линдс, у нас будет девочка. Она будет весить 2 900 и будет вылитая я.
Некоторое время мы просидели обнявшись. Настроение изменилось. Этот маленький хрупкий ребенок, живший внутри меня, уже творил свое волшебство; беременность давала нам возможность смотреть в будущее. Теперь Пол боролся не только за свою жизнь - он боролся за семью, которой мы могли стать.
Его отпустили домой следующим вечером. Он был в отличном настроении и даже начал проявлять некоторую инициативу в принятии решений. Он решил, что не будет принимать стероиды, которые ему назначили против приступов тошноты, так как они вызывали у него бессонницу. Оказалось, что это верное решение, поскольку приступ тошноты у него был всего один раз, зато спать он теперь стал гораздо лучше.
Из больницы снова пришли хорошие новости - через четыре недели после начала химиотерапии, уровень АФП опустился до 2 760. Это по-прежнему было очень много, но с тех пор, как началось лечение, показатели намного улучшились. Я могла резюмировать происходящее, сделав единственную надпись "УРА!" на расписании.
В те дни газеты и телевидение много говорили и писали о том, что у Кайли Миноуг обнаружен рак груди. Я написала в своем дневнике: "Бедная Кайли", а Пол заметил, что забавно наблюдать, как другой известный человек проходит через то же самое, что и он. Великое множество статей было посвящено статистическим данным о коэффициентах выживаемости, возможности ремиссии и о том, что ожидает Кайли в процессе химиотерапии. Я думала, что, возможно, это поможет Полу немного лучше понять весь процесс. Поскольку на этот раз все объяснения давались применительно к кому-то другому, ему было проще абстрагироваться, но в то же время он по-прежнему имел к этому непосредственное отношение.
Пол жаловался, что у него такое чувство, будто кругом, куда ни глянь, все только и говорят, что о раке. Он снова вспомнил, как когда-то по телевизору показывали антитабачную рекламу, а он частенько повторял: "Это буду я. Я буду этим одним из трех". Подтверждение вашей правоты в подобных вопросах не доставляет никакой радости. Я поддразнила Пола, что он вовсе не экстрасенс, и что я готова поспорить, что он ошибается насчет пола нашего будущего ребенка.
25 мая Пол вернулся в онкологическое отделение на курс блеомицина. В этот раз у него очень сильно болели руки, и суставы опухли из-за химии. Кончики его пальцев потеряли чувствительность, так что он не мог смыть за собой в туалете, открыть бутылку лимонада, и даже отщелкивающиеся крышки кетчупа не поддавались ему. Но выбора у нас не было - Полу необходимо было через это пройти.
На стене в клинике висел плакат, и там тоже было предостережение насчет "одного из трех".
- Боже, Линдси, - ужаснулся Пол, указывая на него. - Сколько же здесь этих "одних из трех"!
Мы невесело рассмеялись; как ни крути, это было лучше, чем плакать.
У Пола по-прежнему были проблемы с деснами, и в течение второго курса химии ему давали дополнительные обезболивающие. Я молилась только о том, чтобы нам удалось избежать инфекции во время этого цикла. Новости о том, что АФП Пола опустился до 590, прибавили нам сил. Я написала на расписании: "ПОТРЯСАЮЩЕ!! Ты СИЛЬНЫЙ МАЛЬЧИК!!" Этот лист бумаги удивительным образом вдохновлял - все написанное на нем подтверждало, что наши дела идут отлично; да, Пол страдал от побочных эффектов, и ему было нелегко, но показатели падали, и это служило доказательством, что все, что мы делаем, того стоит.
Друг Пола Даррен Кларк приехал как раз в тот день, когда Полу должны были делать очередное сканирование на томографе (вид посекционного рентгена, который показывает внутренние опухоли). Даррен оказался для нас настоящей находкой. Они дружили с тех пор, как Полу исполнилось десять, и когда начался первый курс химии, он почти на три месяца поселился у нас. Он не давал Полу скучать - они вместе играли в пул, в дартс и смотрели Большого Брата. Благодаря этому у меня появилось немного свободного времени, чтобы разобраться с работой. Было непросто совмещать салон, колледж, Пола, дом, больницу и быть беременной в одно и то же время. Уже тогда окружающие спрашивали меня, как же я со всем этим справляюсь, но я не обладала никаким волшебным рецептом. Честно говоря, у меня просто не было иного выбора. Разве я могла не справляться? Чем бы это закончилось? У меня не было времени сидеть в углу и плакать - в моем животе рос ребенок, Пол нуждался в уходе, а, кроме того, меня ждали работа и домашние хлопоты.