- Да, могу.
По окончании процедуры мне пришлось срочно бежать в туалет, потому что мой мочевой пузырь, как обычно, разрывался, и Пол поддразнил меня:
- Пока тебя не будет, я зайду обратно и узнаю, мальчик это или девочка!
Я сказала, что ему не стоит этого делать, но когда я вернулась, он заявил:
- Я там был!
Я ответила, что надеюсь, что это была шутка, и Пол признался, что действительно пошутил. Во мне все крепла уверенность в том, что у нас будет мальчик - слишком уж быстро доктор сказал, что знает пол ребенка - наверняка он видел там маленький пенис! Но Пол был абсолютно уверен, что родится девочка, и он готов был поспорить, что она будет весить 2 кг 900 граммов.
Жизнь пошла своим чередом, без каких-либо происшествий. Я по-прежнему работала, ездила вместе с Полом в больницу, и все еще не чувствовала себя беременной. Я даже спросила акушерку, нельзя ли мне приходить на осмотр каждые четыре недели вместо двух, потому что у меня очень много дел, но она сказала, что мне необходимо регулярно показываться врачу. Я не могла отделаться от больниц и докторов, даже когда очень старалась.
Глава 28
Обычная жизнь
Июнь - сентябрь 2005
Мы посещали занятия для беременных и с огромным нетерпением ждали появления на свет нашего ребенка. Теперь наше внимание не было целиком и полностью сосредоточено на лечении Пола. Наконец-то мы действительно поверили в то, что все идет так, как и должно идти. Очередные результаты анализов Пола стали еще одним поводом отпраздновать - 22 июня его уровень АФП упал до 114. Врачи сказали, что скорость, с которой падают показатели, служит признаком "стабильной положительной реакции на проводимое лечение" - это было как раз то, что так хотел слышать Пол. В то время у него был довольно низкий уровень тромбоцитов, но в остальном он чувствовал себя хорошо.
С каждым днем его дела шли все лучше - к июлю, к началу четвертого цикла химии, показатели упали до 34, а потом и вовсе до 18. Лечение работало. Мы продвигались вперед медленно и мучительно, но - благодарение Богу - успешно. Врачи хотели, чтобы он продолжил терапию и прошел еще два дополнительных цикла химии, чтобы закрепить достигнутый результат. Они сказали, что капельницы произвели должный эффект, но его все еще можно было улучшить. Пола перспектива дополнительной химии, мягко говоря, расстроила. Мне пришлось объяснить ему, что доктора просто видят, каких успехов ему уже удалось добиться, и не сомневаются, что его состояние может еще улучшиться.
Пятый цикл химии должен был начаться 10 августа, и на этот раз из состава был исключен блеомицин, поскольку Пол уже получил максимально допустимую дозу. Мы решили, что по окончании курса устроим себе отпуск на Родосе, и теперь жили ожиданием этого дня. Мы понимали, что он будет непохож на все отпуска, что были у нас раньше, но так здорово было получить возможность побыть наедине, в тишине и покое, и расслабиться. С получением страховки на выезд были определенные проблемы. Пола предупредили о возможности подхватить инфекцию между курсами химии, постольку организм не может бороться с ней в нормальном режиме, но доктор Честер был согласен с нами в том, что эта поездка необходима, поэтому он написал письмо в страховую компанию, где сообщал, что у Пола "превосходная реакция на лечение". Он велел нам убедиться, что мы знаем, где находится ближайший онкологический центр, на случай, если нам покажется, что возникла какая-либо проблема, или звонить ему прямо с Родоса.
Четвертая сессия химиотерапии была ужасной. Доктора могли говорить все, что угодно - что Пол молод, и что он прекрасно с этим справится, но реальность была ужасающей. Мы не отказались от запланированной поездки на Родос, но Пол не смог присутствовать на свадьбе своей сестры, состоявшейся 27 июля на Кипре, потому что был слишком болен для этого. Это был один из наших худших дней. Пока в сотнях миль от нас Лиэнн выходила замуж, Пола стошнило около тридцати раз за 36 часов. От постоянной рвоты у него начался острый стоматит, и я никогда не видела, чтобы он настолько падал духом, как в эти дни.
Я слышала, как он в ванной пытается снова и снова вызвать рвоту, но у него не оставалось уже даже слюны. Я не знала, стоит ли мне заходить к нему. А затем я услышала всхлипывания.
За все это время Пол практически ни разу не плакал, и я просто не знала, что мне делать. Может быть, он хотел остаться один, а может, ему было нужно, чтобы его пожалели. Я сделала, как велело мне сердце, и вбежала внутрь.
- Дорогой, что случилось? - спросила я, привлекая его к себе.
- А как ты думаешь, что за хрень случилась, Линдси? - сказал он. - Я устал. Я так чертовски устал от всего этого.
- Но ведь ты побеждаешь, малыш, ты побеждаешь, - сказала я ему.
- Неужели я похож на гребаного победителя? - пробормотал он, глотая слезы.
Я действительно не хотела этого видеть.
Но видела.
Он превратился в собственную тень.
Его волосы выпали.
Кожа посерела.
Глаза запали.
Он исхудал, но был опухшим от капельниц.
Его кисти и пальцы рук потеряли чувствительность.
Он дрожал, и пот лил с него градом.
Его лицо раздулось с одной стороны, и глаз налился кровью из-за того, что он напрягался, когда его тошнило.
Его вены были буквально изрешечены из-за инъекций и анализов крови, и повсюду были следы от уколов.
Его губы потрескались, кожа была жуткого, неестественного цвета, а старый серо-белый купальный халат, ставший его постоянной униформой, был весь перепачкан рвотой.
Я не смогла удержаться. Я расплакалась.
- У меня действительно все так плохо, как я думаю, - сказал Пол.
Мы сидели вместе в ванной и плакали, плакали, плакали, как никогда не делали до этого. Все эмоции, скопившиеся за последние месяцы - страх и облегчение, паника и надежда - выплеснулись в едином порыве. У нас был только один способ справиться с ними - сесть и поплакать вместе.
Когда мы немного успокоились, я сказала ему:
- Пол, мы не можем позволить этому повториться. Нам нельзя сдаваться. Мы выплакались, теперь нам нужно двигаться дальше.
- Знаю, Линдс, знаю, - кивнул он. - Я никогда не думал, что однажды буду так плакать - но теперь все хорошо, все прошло.
Мы снова обнялись, я взяла его лицо в свои руки и сказала:
- Знаешь что, Пол Хантер? Ты по-прежнему само совершенство!
Мы сидели на полу в ванной целую вечность, держа друг друга в объятиях. Пол еще несколько раз пытался вызвать рвоту, а я чувствовала, что сейчас мы с ним близки, как никогда прежде.
В августе мы вернулись в Джимми, чтобы узнать результаты анализов крови. Доктор сообщил нам, что показатели остановились на 18.
- Что это означает? - спросила я.
- Это означает, что необходимости в шестом цикле химии нет, - сказал доктор Честер. - Вы дошли до поворотной точки, Пол. Нам остается только надеяться, что это означает улучшение.
Полу сказали, что теперь ему не нужно приходить до самого возвращения из отпуска, но велели сдать кровь на анализ, результат которого мы сможем узнать по возвращении. Вернувшись домой, я взяла маркер и в самом низу моего постера на холодильнике приписала: "ПРЕКРАСНАЯ РАБОТА!! МЫ ВСЕ ГОРДИМСЯ ТОБОЙ!! КОНЕЦ!! ВСЕ ОТЛИЧНО, СУПЕРМЕН!!"