Посвящение Чемпиону
Сегодня новая звезда на небесах зажглась,
О, посмотрите, как она сияет для всех нас...
Она - особая звезда. Услышьте её смех.
Она с улыбкой светит нам, свободная от всех
Страданий, страхов, боли, зла. Все муки позади.
Борьба за жизнь завершена, и стук умолк в груди...
И вот теперь она блестит, столь ярка и горда,
Ведь Чемпионом на земле была эта звезда.
О, как людей он волновал, как в спорте был силён...
Наш Чемпион от Бога был талантом наделён.
И если кто-нибудь из вас встречался с ним хоть раз,
Кто другом близким ему был - вы так горды сейчас.
Играл со страстью он в игру, которую любил,
И счастливы те люди, кто на его матчах был.
И если б у небесных врат вдруг оказались вы,
Мгновенно бы узнать смогли его среди других.
Ведь среди ангелов, тех, кто успел от нас уйти,
Лишь одного с киём в руке смогли бы вы найти.
Так рано ты от нас ушёл... прошли святые дни...
Теперь покойся с миром, Пол. Господь тебя храни...*
Возвращаясь на свое место, я слышала, как люди вокруг плакали. Я выполнила свой долг. Я прошла через это ради Пола.
По окончании службы снова заиграла музыка. На сей раз это была "Amazed" – песня, которая играла на нашей свадьбе; песня, которая постоянно напоминала нам обоим, как мы восхищались друг другом.
На похоронах все говорили, что Пол был одной из ярчайших звезд снукера, и легко мог бы стать чемпионом мира. Вилли Торн рассказал, что Пол всегда говорил ему, что ничуть не расстроится, если из-за химиотерапии у него выпадут волосы, потому что тогда, в итоге, он станет похож на Вилли Торна! Он сказал, что количество игроков, которые в тот день были в церкви, свидетельствует, как высоко мир ценил Пола.
Вилли признался журналистам:
- Я обожал этого парня; он так самоотверженно боролся.
Деннис Тейлор сказал:
- Это очень горькая потеря для всех. Он, несомненно, стал бы чемпионом мира.
Алекс "Ураган" Хиггинс согласился с ним:
- Да, Пол мог стать чемпионом мира. Он был замечательным парнем и прекрасным игроком в снукер.
Для меня все было гораздо проще.
Он был просто моим Полом.
Глава 37
аследие Пола
Октябрь - декабрь 2006
В первые недели после похорон я постаралась обеспечить себе максимальную занятость. Я ухаживала за Эви, вернулась на работу в салон, делала какие-то повседневные дела – в общем, пыталась по возможности отвлечь себя от реальности и от того, что только что произошло. Разумеется, бывали такие моменты, когда я забивалась в угол и рыдала горькими слезами, оплакивая все то, что потеряли мы с Эви и Полом, и семью, которой мы могли бы быть. Но Пол обиделся бы на меня, если бы я зациклилась на этом негативе. Я жива, а он – нет. Он сделал бы все от него зависящее, чтобы быть сейчас здесь, но, к сожалению, это невозможно, поэтому я должна справиться со всеми трудностями ради него. Если бы у него была такая возможность, он сам бы потребовал от меня именно этого. "Шевели своей задницей, Линдс", - сказал бы он, и был бы абсолютно прав.
Я продолжаю делать некоторые мелочи, которые, возможно, могут кому-то показаться глупыми. С тех пор, как Пол умер, я ношу его бриллиантовые сережки-гвоздики. Я сплю в его шортах – отчасти оттого, что они очень удобные; а первые несколько месяцев я всегда спала на его стороне кровати. Еще я ношу кое-какие его футболки и яркие рубашки, но на это не обязательно есть какая-то сентиментальная причина; многие девушки дома носят одежду своих парней. Единственное отличие в моем случае – это то, что когда я делаю это, Пола нет поблизости. Крис забрала себе кое-что из его одежды, а снукерный кий я отдала Алану, потому что знаю, что этого хотелось бы Полу.
До сих пор нам приходит столько писем и открыток с соболезнованиями, что я просто поражаюсь. Когда впервые появилась информация о том, что у Пола рак, мы получили более пятисот посланий, которые я теперь бережно храню, но после того, как Пола не стало, меня буквально засыпали письмами, и это было невероятно. Некоторые из них будут опубликованы в приложении в конце этой книги, потому что я хочу поделиться теми прекрасными чувствами, которыми они переполнены. Я знала, что многие люди, знавшие Пола при жизни, очень любили его, но все равно была приятно удивлена тем, что большая их часть нашла время для того, чтобы связаться со мной и поделиться своими чувствами.
Я пока не думала, что мы будем делать с прахом Пола. После кремации Крис и Алан забрали урну домой, и хранили ее рядом с фотографией Эви. Меня раздирали противоречия: моя рациональная сторона утверждала, что это не Пол, а просто урна с пеплом, а сердце говорило: "Это все, что у меня осталось, это все, что осталось от Пола".
Как-то утром в ноябре я проснулась и подумала: "Интересно, видит ли меня Пол? И если да, то не задается ли он вопросом, почему у меня нет его праха? Не думает ли он, что мне наплевать?" Мне не хотелось, чтобы он думал, что мне все равно, поэтому я спросила Алана и Кристину, не будут ли они возражать, если я заберу у них прах. Они были не против. Я привезла урну домой и первое время хранила ее на кухне. Всякий раз при взгляде на нее у меня перехватывало дыхание – она была сделана из того же дерева, что и гроб Пола, и на ней была такая же табличка с его именем и датами рождения и смерти. Еще когда я впервые увидела ее, то почувствовала, что мне стало трудно дышать.
Некоторое время урна стояла на кухне, а потом я перенесла ее в снукерную комнату, потому что Пол очень любил там бывать. Я поставила возле урны несколько бутылок шампанского и водки, ведь в этой комнате он провел немало веселых часов, она была полна прекрасных воспоминаний; этим шутливым жестом я хотела как бы вернуть ему кое-какие из этих воспоминаний.
Первое Рождество без Пола наступило очень быстро – два месяца пролетели незаметно, и я знала, что мне нужно что-то придумать. В каком-то смысле я была даже рада, что он умер до Рождества, и нам не пришлось 25 декабря сидеть возле его постели в больнице или в хосписе, наблюдая, как он мучается от боли, и сознавая, что это его последнее Рождество. Но примерный план, во всяком случае, у меня был; я знала, что мы с Эви будем делать.
В один из последних дней в хосписе, Пол, проснувшись, неожиданно сказал мне:
- Может, в этом году поставим елку в спальне, чтобы у нас было настоящее Рождество?
Он был словно маленький мальчик, его так увлекала эта мысль. Я была практически уверена, что он не доживет до 25 декабря, но, не задумываясь, ответила:
- Конечно, поставим, малыш.
Так что, когда приблизилось Рождество, я купила елку и поставила ее в спальне. Полу нравилось ожидание Рождества, он любил это предрождественское волнение, и я даже подумывала о том, чтобы как-нибудь поставить в доме пару елок. В душе он всегда оставался ребенком и легко заражал всех окружающих своими эмоциями. В общем, я решила, что, хоть его больше и нет с нами, у нас все равно будет настоящее Рождество, такое же, какое мы бы устроили, будь Пол жив и здоров. Я надеюсь, что там, где он есть, он по-прежнему испытывает то же предпраздничное волнение и все так же томится в ожидании праздника.