Вместо ресторана — залы ожидания для военных. Поезда ждать меньше часа, но Марине хочется всё посмотреть.
Словно осколок былого великолепия — буфет в дальнем углу зала. Там даже столики от лучших времён. Там тихонько выпивают несколько маленьких компаний военных самых разных званий и чинов. Дорога ненадолго свела их вместе и скоро вновь разведёт. Возможно, навсегда.
У входа расположилась компания моряков. Увидев Сордара, они вскакивают, как по команде.
— Вольно. — говорит он, — Куда направляетесь?..
Марина не стала слушать ответ, отправившись побродить по залу. Интересно!
Играет сама с собой, проверяя по нашивкам и эмблемам знания военной атрибутики. К тому же, тут почти все не с блестящими повседневными, а с темно-зелеными звездочками и эмблемами на погонах. Это так непривычно!
У некоторых из сидящих — костыли. Другие спят на скамьях, хотя довольно шумно. Если кто в сторону Марины и смотрит, то во взгляде нет ничего, кроме равнодушной усталости. Марине становится как-то неуютно. Эти военные так не похожи на дворцовую охрану и гвардейцев. Моряки с «Владыки» и то куда как жизнерадостнее, чтоль были. А тут… Не сразу замечаешь, что рукав у пехотинца — пустой, и штанина артиллериста не просто так завязана узлом ниже колена. По этим людям война уже прошлась по-полной. Они сидят вперемешку со здоровыми. Они уже едут домой, или в госпиталя в самом дальнем тылу. Они пока ещё относятся к Армии. Кто-то в них уже видит свою грядущую судьбу. Кого-то рядом уже нет, и не будет никогда. С усталостью и непониманием смотрят они на странную девочку, зачем-то нацепившую на себя эмблемы смерти.
К Марине подходит худой майор с повязкой военной полиции.
— Девочка, ты что здесь делаешь?
Марина кивает в сторону Сордара, уже над чем-то хохочущего с моряками.
— Пойдём, мне надо с ним поговорить.
Козырнул.
— Контр-адмирал…
— Майор… Так, только не говорите мне, что она успела что-то натворить!
— Нет. Ничего. Просто здесь не лучшее место для прогулок с детьми.
— Она хотела посмотреть войну не по газетам. Пусть смотрит. Ношение розовых очков сильно вредит здоровью.
— Я такого никогда не носила, — подает голос Марина.
Сордар и майор невесело усмехаются.
— Здесь можно увидеть довольно неприглядные вещи…
— Здесь увидишь только жизнь, и ничего больше.
— А жизнь — штука сложная. — снова встревает в разговор Марина.
— С этим никто и не спорит. — как-то странно говорит Сордар.
— Вы давно в столице?
— Буквально, только что приехал.
— Тогда приглядывайте за девочкой получше. Повсплывало тут кое-что. У людей горе, а эти, — он махнул рукой, — полиция сообщает, случаи исчезновения детей участились. Да и вообще, комендантские роты уже несколько раз к участию в облавах привлекали. Были раненные. Уж точно говорят: кому война, а кому мать родная.
— Что, дезертиры появились?
— Так, чтобы настоящие — нет. Уклонисты есть, но, в основном, не злостные. Село необученное — грузчики да чернорабочие, на заработки приехали, а на учёт не встали, не поймёшь, по глупости, или по хитрости — их же положено в части второй очереди.
— Знаю, у нас таких тоже в строительные части на берегу определяют.
— Ну, так вы флот! К вам всегда народ малость поприличнее отправляли.
Марина, приоткрыв рот, смотрит на громадный локомотив. Ей приходилось ездить на императорских поездах, но локомотив вблизи рассмотреть удавалось не часто, да и возили составы чаще всего тепловозы. Здесь же паровоз, нет, не паровоз, а именно ПАРОВОЗ: пышущий дымом и паром гигант о двенадцати красных колесах, каждое почти в два человеческих роста. Корпус напоминает бескрылый фюзеляж огромного бомбардировщика. Наверное, каждый ребенок мечтал поуправлять таким. Марина, во всяком случае, точно.
У паровоза даже название, словно у корабля, вокруг звезды с чьим-то профилем в центре на лобовой части котла.
— А-Р-А-Д-А-Н, — задрав голову, Марина по буквам произносит надпись, — Кто это?
— Зам. министра МПС лет десять назад. Главный строитель и первый начальник Второй Трансконтинентальной дороги.
— Это он? — Марина показывает на портрет.
Сордар расхохотался.
Марина непонимающе смотрит на него.
— Ты что, не узнала, кто это?