— Зато миррены куда лучше нас умеют любую вещь продемонстрировать с самой выгодной стороны. Собственная история или музейные коллекции — не исключение. Сама знаешь, «Морская дева» из столичного музея — чуть ли не второй герб мирренов. Хотя сама статуя, пусть и материкового периода, всего лишь не очень хорошая, да к тому же повреждённая, копия. Это, кстати, сами миррены признают. Оригинал, причём значительно лучше сохранившийся — у нас. Причём даже не в Императорских музеях, а в Музее Истории Приморья, да и там в запасниках.
— Ну-ну, — протянула Марина, — мне эта статуя никогда не нравилась. Не пойму, что в ней миррены нашли.
— Если уже не первую сотню лет пишут, будто какая-то вещь прекрасна, как-то постесняешься говорить, если она тебе кажется безобразной…
— Если кто-то или что-то урод — то я прямо так и скажу. И плевать, что вокруг подумают.
— Это ты такая, а другие люди предпочтут соврать. Смелость и дерзость не всем присуща. Да и не все данные качества считают достоинством. «Морская дева» давным-давно включена в список мирренских национальных сокровищ и личных сокровищ династии. Писать что-либо плохое о вещах из этого списка — у мирренов как-то не принято.
— У нас-то ничего такого нет….
— А ну как же. Стоит твоей маме какого-нибудь художника или поэта похвалить. И как минимум, несколько лет, нигде ничего плохого про него не напишут. Художника ещё и заказами завалят. Причем, без разницы, умеет ли он рисовать.
Марина пытается изобразить надутую физиономию. Получается не очень. Говорит обиженно.
— Ей почему-то, в основном, такие и нравятся.
— Какие «такие»?
— Те, что рисовать не умеют. Я как-то раз на холсте три банки с краской взорвала. Получилось ничуть не хуже. Только на выставку почему-то не отправили. Что взрослые в этих цветных пятнах да квадратах находят?
Сордар усмехается.
— Я, наверное, недостаточно взрослый, ибо мне такое «художество» тоже не нравиться. Софи…
Марина корчит гримасу и продолжает:
— Знаю-знаю — рисует гораздо лучше. Ну, ничего, скоро вырастет, и это пройдёт.
— Не хотелось бы. — ответил Сордар, тут же получив от Марины метко запущенной шишкой по лбу.
Впрочем, и Марине от ответной шишки увернуться не удается.
— Сордар, подари мне на день рождения заряд Љ5 от орудия «Героя войны».
— Нет, сестрёнка, не могу.
— Почему? Сейчас же списывают часть флотских арсеналов.
— Я не спрашиваю, откуда ты узнала секретную информацию, но у трёх моих сослуживцев дети учатся вместе с тобой. И о твоих похождениях знает почти весь наш флот. Я не хочу подвергать риску быть разрушенной лучшую школу страны.
— И что же про меня пишут?
— Мальчишки пишут, что ты здорово дерёшься. Девчонки — что ты самая противная, злая и невоспитанная девочка школы. К тому же, ты жуткая зазнайка.
«Самую противную» Марина восприняла как комплимент.
— Ну, тогда прокати меня на торпедном катере.
— Это организую, но не раньше каникул и если в море не уйду. Но к турелям и аппаратам не подпущу. Тем более, у нас как раз новые торпеды испытывают.
Марина встрепенулась, и тут же сникла, печально вздохнув.
— Ну, спасибо и на этом.
Адмирал хохотнул.
— Сордар, а на «Владыке» главный калибр как раньше, проволочной конструкции, или что-то другое?
— Центробежное литье.
— Понятно…
— Вот уж никогда не думал, что сидя под луной, буду обсуждать с девочкой особенности конструкций орудий линкора.
— А что, разве есть более интересные темы?
— Какая же ты всё-таки ещё маленькая.
— Вообще-то, я прекрасно знаю, что полагается обсуждать такими… романтическими вечерами. Ты, я думаю, в свое время немало вечеров провел в подобной обстановке, но в значительно более приятном (на тот момент) обществе.
— И в кого ты такая язвочка?
— Сама в себя. Ну, так я права насчет вечеров?
— Права. Лет мне тогда было не сильно больше, чем тебе сейчас…
— Звали её…
— Обойдёшься!
— Обойдёшься… Странное имя.
— Марин…
— Чего?
— Язви поменьше, вот чего. Иначе…
— Что иначе?
— Иначе в ближайшие несколько лет вряд ли кто, кроме меня, согласится составить тебе компанию в посиделках под Луной.
— Сордар, я равнодушна к поэзии, хотя стишок хоть про кого сочинить могу. Плюс адекватно оцениваю достоинства и недостатки моей внешности. И прекрасно знаю свой социальный статус. Так что, если кто в школе начнёт восторгаться моей особой, то эта особа достаточно быстро проведёт ему не слишком сложную хирургическую операцию, после чего определённый орган уже никем и никогда не сможет восторгаться.