А вот Марина знает — видела самый первый «Путеводитель», и там была эта статуя, называется — «Командир дирижабля». А штука у него на груди — кислородный аппарат. Всё-таки дирижабли первоначально могли забираться на куда большую высоту, чем самолёты. И павильон тогда «Воздухоплавание», а не «Авиация» назывался. Даже несколько лет причалом для дирижаблей был. Причальная мачта и сейчас стоит. Только воздушные исполины сюда больше не прилетают. Их век оказался короток. Заполненные газом солидные гиганты проиграли маленьким юрким и хрупким этажеркам. Как когда — то холоднокровные исполины проиграли спор мелким зверюшкам, шнырявшим у них под ногами.
Вход в «Авиацию» вживую после ремонта Марина ещё не видела. Только фотографии у Софи видела. Думала, что фото здорово отретушированы, Эрида говорила, что перед публикацией так всегда делают. Оказалось, нет. В стенку бывшего ангара для самого большого в мире дирижабля вделан самолёт. Смотрится новый вход. Кажется, что из ворот ангара выруливает огромный красный самолёт. Хотя, на деле, он намертво вделан в стену.
Вход в павильон расположен между стоек шасси. Марина помнит высоченные колеса «Стрелы Дины», низ фюзеляжа где-то наверху. Лайнер Марине не понравился, хотя и произвел впечатление размерами. Но фюзеляж «Стрелы Дины» спокойно бы поместился между стоек шасси гигантского бомбардировщика. Символа воздушной мощи Империи, никогда не участвовавшего в боях. Самолёт, даже сейчас, на приколе, поражает воображение. Тележки шасси напоминают большие понтоны, установленные на самые здоровые из виденных Мариной, колёс. Стоя рядом, даже не верится, что эта конструкция имеет какое-то отношение к серебристой поверхности над головой. В каждой тележке спереди — дверца. Через неё экипаж попадал в машину, потом по лесенке внутри стойки шасси поднимался в фюзеляж, расходясь по своим местам. Марина знает — экипаж машины мог доходить до тридцати и больше человек. В основном, конечно, стрелки, обслуживающие многочисленные пушки и пулемёты. Машин выпущено немного, и каждая немного отличалась составом вооружения, типом моторов и даже, их количеством. У самой первой машины их было целых четырнадцать. Восемь нормально, по четыре на каждом крыле, ещё два — тоже на крыле, но сзади, между балками хвостового оперения, последние четыре — спарены по два, стоят на пилонах, один винтом вперёд, другой — назад, а сами пилоны — сверху на крыле… или, на фюзеляже.
На других машинах моторов было меньше: на одном не было пилонов, на другом — моторов на задней кромке крыла. Ещё на одном было всего шесть винтов, но зато моторов — двенадцать, каждый винт вращала спарка из двух двигателей. Да и сами винты были куда больше обычных.
Марина знает основные схемы самолётов, «утку» от «летающего крыла» отличит с лёгкостью, но вот схему гиганта назвать затруднится. Фюзеляж у самолёта вроде бы есть, похожая на аквариум его часть, включающая пилотскую кабину и три турели, смотрящие одна точно вверх, другая вниз, третья тоже вниз, но назад, довольно далеко из крыла выступает. Но это, собственно, и всё. За крылом фюзеляж не продолжается. Вместо него появляются две балки, соединяющиеся стабилизатором. Каждая заканчивается турелью, у одних машин со спаркой пулемётов, у других уже с длинноствольной автоматической пушкой.
Бомбоотсеки и прочие авиационные потроха упрятаны внутри толстенного крыла. Сколько бомб может тащить махина, Марина точно не помнит, а вот картинку из старого журнала, где грузоподъемность гражданского варианта машины проиллюстрирована изображением слоников рядом с силуэтом самолёта, помнит. Вот сколько там слоников было? Десять? Точно больше! Двадцать? Может да, а, может, и нет. Во всяком случае, не больше тридцати.
Этот самолет окрашен ярко — красным с желтыми полосами. Цвета легендарного «Солнечного дракона» — самой большой пассажирской машины своего времени.