Игорь пропал.
Инка пошла провожать Клаву до автобусной остановки. Она держала Клаву под руку и смотрела под ноги. Асфальт на дорожке был, очевидно, свежий, после первых жарких дней он размягчел, и на нем осталось множество ямочек от каблуков-шпилек. Инке они напоминали следы шипов от конских подков, словно прогарцевали тут кавалерийские эскадроны. И Инка подумала: «Душа моя исковыряна, как этот асфальт. Живого места не осталось…» И заговорила вслух:
— Вот у тебя: Володя, Володя, кругом Володя. У тебя друг, муж, отец твоих детей… К тебе мать почти каждое воскресенье приезжает из поселка… А у меня? Брат родной за два месяца один раз пришел, и то украдкой. На новоселье не пригласил, боялся, что на их жилплощадь буду претендовать. А ведь он, знаю, любит меня. И я его люблю. Так кто же его таким жалким и недостойным сделал? Жизнь? Корысть! Если не его личная корысть, то — жены. Прежде мы четверо ютились в одной комнатке — и ничего, было и весело и просторно. Теперь три комнаты получил — и тесно… Вот ты до замужества мечтала о маленькой избушке. Сейчас у тебя двухкомнатная квартира с удобствами, но ты, наверное, мечтаешь: ах, была бы трехкомнатная! Тут мы поставили бы диван-кровать, тут телевизор, тут была бы детская, а там — наша спальная комната…
— Откуда ты знаешь? — смутилась Клава.
— Да ведь это закономерно! — впервые за вечер рассмеялась Инка.
— Правильно! — быстро согласилась Клава. — Ведь каждому хочется получше жить.
Инка передернула плечами.
— А мне даже жутко становится! Ну, получишь ты три комнаты, четыре, ну, а потом, потом? Захочется иметь новый мебельный гарнитур, новейший телевизор, холодильник, автомобиль… А потом, потом?! Так всю жизнь, всю-всю?
— Как же по-твоему-то?
— Не знаю. Только не так. Ты даже не представляешь, как эта вечная жажда заполучить побольше, получше сушит в человеке доброту, любовь к другому человеку. Ведь при такой жизни обязательно душу гложет зависть: Ивановы машину купили, Петровым четырехкомнатную квартиру дали, а чем они лучше нас?!. Уж я-то нагляделась этой жизни, поверь мне.
— Ты поэтому ушла от мужа?
— Поэтому! — отрезала Инка.
Помолчали. Старались идти в ногу. Клава прижалась щекой к Инкиному плечу:
— Бедненькая, как мне тебя жалко…
— Жалеть надо убогих, Клава, меня надо понимать. А меня ни черта никто не понимает. Игорь только притворяется, что понимает. Но ему нужно мое тело, не более. Хоть за деньги! За деньги, оказывается, многое можно получить, я это знаю… Сейчас возле меня еще один увивается, командированный. Я ведь, как говорят уральские казачки, безмужняя, вроде бесхозного колодца: кто хочет, тот и черпает. И никто не подумает: долго ли жить колодцу, может, глохнут его родники, может, его сруб вот-вот обвалится…
Клава с удивлением и страхом поглядывала на подругу. Она никак не могла понять, чего же хочет, к чему стремится Инка. И она спросила ее об этом:
— До меня ведь трудно доходит, у меня ведь всего семь классов… Вот если б Володя…
Инка засмеялась: опять у Клавы Володя!
— Я, Клава, и сама толком не знаю, чего хочу. Зато отлично знаю — чего не хочу! Не хочу быть рабыней вещей, денег, зависти… Подумай только, жизнь прошла, ты стара, горбата, а вспомнить толком и нечего. Можно лишь даты припомнить: в том-то году дали новую квартиру, в том-то купили машину… И все? Не хочу этого…
— Ну, да, правильно, понимаю: жизнь дается человеку один раз, и ее надо… Читала, по радио слышала…
Клава, похоже, обиделась на Инку. Но та не обратила на это внимание.
— Вот Игорев друг мне нравится. Ты его не знаешь. Человек изучает иностранные языки, не щадя себя работает в студенческих отрядах, чтобы на заработанные деньги увидеть мир, заграницу, другие нации и континенты. Здесь деньги не самоцель, а лишь средство для достижения благородной цели…
— Мудрено ты выражаешься, Инк!
— А у меня ни денег, ни цели… Вот и твоя остановка, Клавдюша.
Они, думая каждая о своем, подождали автобус. Но автобус был переполнен, как всегда в часы «пик». Клаве не удалось протиснуться в еле-еле приоткрытые створки двери, сжатые людьми. Решили ждать другой. Отошли под развесистый клен.
— Ты так прямо судишь. Инка, я боюсь за тебя…
— За прямоту мне всегда попадало, Клава. Бывало, в школе девчонки не выучат уроки, убегут с мальчишками в кино, а назавтра хнычут перед учителем: у одной гланды воспалились, ангина, у другой мама заболела. И им ничего. А я — напрямик: уроков не выучила, потому и не пришла. Тут же мне двойка в дневник и записка брату: навестить классного руководителя…