Инка перевела взгляд на кормовую часть верхней палубы. Там ехала группа студентов пединститута, возможно, на практику в ближайший район, возможно, и на вылазку по случаю сдачи очередного экзамена. Коноводил у них высокий сухощавый парень с шишкастым продолговатым черепом, к которому плотно прилегали длинные редкие волосы. Он больше всех острил, громче всех смеялся, и вообще чувствовалось, что он — признанный тамада.
— Да это же Эдька! — Инка растерянно и удивленно взглянула на Алексея. — Это Эдик.
— Что за Эдик? — в голосе Алексея Инка услышала знакомую ей настороженность. Всегда парни так вот ревниво настораживались, когда на нее кто-то обращал пристальное внимание или оказывался близко знакомым.
— Сын нашей директорши… Я и не знала, что он тут…
Алексей ничего не стал больше спрашивать, понял, что Инке случайность встречи с сыном директора магазина, где она работала, не очень-то приятна. С незнакомым парнем на теплоходе… Всякие могут сплетни пойти… А она молча, загипнотизированно смотрела на Эдика. Ей бы отвернуться, а она…
— Славный парень, — сказал с хрипотцой Алексей, просто так, чтобы что-то сказать. Вроде бы похвалил, но Инке нетрудно было уловить в интонации уязвленность и насмешку.
— А что, действительно, неплохой! — с вызовом ответила она, поворачиваясь к студенческой компании спиной. Ей захотелось увидеть выражение лица и глаз Алексея. Когда парни начинают ревновать, они, как правило, говорят и делают глупости. Глаза Алексея были задумчивы и глядели куда-то поверх поименного зеленого леса, туда, где самолет оставил сдвоенный след инверсии — будто кто-то на санках скатился с высокой голубой горки. Можно было подумать, что Алексей забыл и об Эдике, и об Инке, и о том, где он и зачем. Инка уже не раз замечала эту его отрешенность, уход в самого себя, в свои, никому не ведомые мысли… И ей стало неуютно, на просторной солнечной палубе она вдруг почувствовала себя одинокой, всеми брошенной: Алексей о чем-то своем думает, гомонящие студенты сбились у противоположного борта, «станишники» об Урале судачили…
Она виновато, с девчоночьей смущенностью коснулась руки Алексея:
— Ну, не сердитесь… Давайте здесь сойдем? Попросим капитана, чтобы причалили, и сойдем… Место красивое…
ГЛАВА XIII
Алексей сидел на сучке коряги и смотрел больше на Инку, чем на оранжевый поплавок, меланхолично круживший в маленькой заводи Инка напоминала девочку-подростка, которая еще не прочь и на одной ножке попрыгать, и в куклы поиграть. Придерживая пальцами подол платья, она шумно шлепала босыми ногами по теплой воде и беспричинно смеялась. А вот сейчас опустилась у кромки берега на корточки и набирала в горсть приношения реки: намытую волнами разноцветную гальку, прохладный стеклярус горного хрусталя и перламутровые блестки ракушечника… Вода у ее ног морщилась от солнца и бросала на опущенное лицо дрожащие желтые блики.
— Наверное, мы сегодня будем без ухи, Алексей!
— Ну, что вы! — он с надеждой перевел взгляд на поплавок.
Из-под широкой развесистой вербы тянуло горьковатым дымком настоящего рыбацкого костра. Инка уже вскипятила воду в котелке и жестяной банке, а клевало по-прежнему неважно, на кукане у Алексея было штук шесть-семь чебачков и синцов, не больше. Под ложечкой посасывало, напоминая, что давно бы пора заморить червячка, но Инка категорически возражала: только ухой будем замаривать! А солнце уже за полдень перевалило…
Алексей снова перевел глаза на поплавок. «Очевидно, мерещится!» — подумал он, видя, как поплавок периодически ныряет в воду и мелко вздрагивает. На всякий случай сделал подсечку. В ту же секунду поплавок стрельнул в воду и леска зазвенела, как туго натянутая тетива. Неведомая сила стремительно увлекла ее к середине реки и в дугу согнула сырое тальниковое удилище.
— Есть! — обомлел от неожиданности Алексей. — Вот это рыбища!
— Водите, водите… — У подбежавшей Инки волнение перехватывало голос. — Не тяните сильно — оборвет… Это сазан, так только сазан может…
Алексей осторожно перехватил леску и тянул к себе, чувствуя упругие, сильные рывки большой рыбы. Он совсем было собрался вытащить ее на берег, но Инка зашептала: «Не торопитесь, не торопитесь, пусть выдохнется… Это же сазан!» Минут пятнадцать боролся Алексей с рыбой, пока наконец она не пошла к берегу вяло и послушно. Возле самого берега, одной рукой удерживая леску, другой подхватил под жабры тяжелого, будто отлитого из червонного золота сазана.