Олег успел лишь оторвать от пола руку с зажатым в ней автоматом, как раздались короткие резкие очереди. Да, он недооценил терпеливости и упорства боевиков из «Аль-Джихада». У Олега не было времени обдумать свои действия. Он снова приник к полу, перекатился через себя, вильнул в сторону, снял автомат с предохранителя и выстрелил в том направлении, откуда раздались очереди. Теперь он оказался у порога того номера, из которого бежал. Не оставалось ничего другого, как снова вернуться к Акопяну и его любовнице.
Армянин без удивления взглянул на Олега.
— Сейчас нас заберет вертолет.
— А пушка? — воскликнул Смирнов.
— Я предупредил своих людей, — коротко ответил Акопян.
Олег подошел к окну и выглянул вниз.
Над отелем уже рокотал вертолет. Его появление вызвало смятение в рядах нападающих. Они явно растерялись и не знали, кого расстреливать в первую очередь — убийцу своего лидера или неведомо откуда взявшийся геликоптер, который прилетел спасти его.
Пока боевики «Аль-Джихада» раздумывали, вертолет завис на уровне шестого этажа «Александрии». Он покачивался из стороны в сторону, но с места не двигался. «Прицеливаются», — догадался Олег.
Внезапно Смирнов почувствовал, что не слышит ни звука. Хотя он и был готов к тому, что вертолет применит оружие, но не успел заткнуть уши. С подвесок геликоптера сорвались три ракеты и разорвались под ногами боевиков. Олег почувствовал, как отель сотрясается и вибрирует.
Вертолет, не меняя положения, выпустил еще две ракеты, и нижние этажи «Александрии» окутал густой белый дым. Скорее всего это была дымовая завеса. Олег подивился четкости действий вертолетчиков: в ситуации, когда необходимо было лишить боевиков «Аль-Джихада» возможности вести прицельный огонь, они сделали именно то, что требовалось.
Обезопасив себя и Акопяна с друзьями от атак снизу, вертолет опустился до уровня четвертого этажа и завис перед зияющим проемом окна. Вертолетчики кинули в номер матерчатый желоб наподобие того, по которому пассажиры покидают самолеты в случае заклинивания дверей. Олег помог Акопяну закрепить желоб на подоконнике. Затем вертолетчики кинули три веревки — красную, белую и черную. Акопян сделал приглашающий жест, и Олег первым схватился за веревку. В его руках оказалась красная. Вертолетчики энергично заработали руками. Через несколько мгновений Олег был уже на борту.
Следующего вызволили Акопяна. За ним последовала его любовница. Однако, когда женщину от борта вертолета отделяли считанные метры, она вдруг дернулась, и Олег увидел, как белая блузка на ее груди окрасилась кровью.
Он вскинул автомат, но кто-то из людей Акопяна опередил его. Из номера донеслись вопли раненого боевика. Вертолетчик выстрелил снова и добил его.
На Акопяна было страшно смотреть. Он склонился над замершей женщиной, которую все же дотянули до вертолета, и молча смотрел в ее остановившиеся глаза. Мягко закрыв их, он что-то сказал одному из своих людей. Олег не понимал по-армянски, но смысл его слов был ясен. Вертолетчик почему-то колебался. Акопян повторил приказ. Пожав плечами, тот кивнул своим людям.
Вертолет прошел над крышей отеля и сбросил бомбы. Потом он круто развернулся и взял курс на север Бейрута.
Акопян сидел, откинувшись в кресле, с удовлетворенным видом человека, добившегося справедливости.
Олег молчал. Разговор с Ауном привел к всплеску кровопролития. Буквально за несколько минут была взорвана гостиница, погибли сотни людей.
Армянин прочитал мысли Олега. Его губы скривила язвительная усмешка.
— Таков Бейрут. Здесь действуют совсем другие законы, чем в остальном мире. Привыкай…
США (Вашингтон)
Подъезжая к дому, Джим Коэн предупредил жену, что будет через несколько минут. Когда он вошел, его ждал накрытый стол, а в магнитофон была вставлена кассета с излюбленными произведениями Баха.
Джим, повинуясь давно заведенному ритуалу, поцеловал жену и, сняв пиджак, прошел в ванную. Через несколько минут он вышел посвежевший, благоухающий французским мылом и одеколоном «Лакост».
— Все уже на столе, — с ноткой нетерпения в голосе предупредила жена.
— Спасибо, дорогая. Иду! — откликнулся помощник президента. Но в столовую сразу не пошел, а сначала заглянул в детскую.
Четверо его детей сосредоточенно играли на полу. Игры имели практический смысл: пластмассовый конструктор учил семилетнего Джорджа профессии строителя, солдатики преподавали его пятилетнему брату Майклу полководческую науку, а куклы и кукольные домики воспитывали в трехлетних сестрах-двойняшках Мэри и Барбаре материнские чувства.