— Нет! Гдыня, не надо! Не надо! Я буду твоя!
Гдыня взял острый, как бритва, нож, срезал белокурую головку Анжелики и бросил её в вазу с водкой. Вытесненная жидкость выплеснулась на скатерть. Побелевшее от смерти лицо казалось голубым.
— Как в кунсткамере! — сказал мечтательно метрдотель.
Толстый зад официантки уплыл на кухню.
— Музыканты! Играйте! — крикнул Гдыня. Закрутился волчок, стали кушаться ассорти, стали прыгаться тела, уснули самые пьяные за своим кофе. Гдыня собрался уже было уходить, но почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он обернулся и увидел незнакомку. Победный взгляд, губы королевы манекенщиц. Она поманила его ладонью.
Гдыня нехотя подошёл.
— Что тебе, дитя?
— Мне так тут одиноко, — сказала она. — Только вы мне близки. Вы такой задумчивый, такой необычный, не такой, как все эти. Я поняла, что вы тут случайно. Сама я только спустилась поужинать, а тут такой Содом. Хотите пойдёмте ко мне в номер, я угощу вас ананасами. Мне так скучно в этом обществе, я иностранка, а тут совсем нет интеллигентных людей.
— Ну что ж, пошли! — согласился Гдыня, ему было некогда, но ему было жалко несчастную, возможно, такую же, как и он, самобытную и непризнанную личность.
— Вас как зовут?
— Гдыня. А вас?
— Сюзи Кватор, я балерина. Кушай, Гдыня, ананасы, кушай. Можно я буду с тобой на ты?
— Валяй, — согласился Гдыня.
— Извините, Гдыня, но я переоденусь.
Она надела кимоно.
— Гдыня! Вы такой милый, добрый, такой беззащитный. Я хотела бы быть вам близка. Ведь мы с тобою родственные души.
— И вы мне нравитесь, — галантно ответил Гдыня.
— А сейчас я покажу вам свой альбом с марками. Смотри, вот это колонии, вот это треуголки, вот Гитлер, вот Голубой Маврикий, а вот ещё Голубой Маврикий, только без зубцов. А вы знаете, Гдыня, я так люблю мою сестричку Соню, вот её фотография. Она такая дурёха. Гдыня! А вас есть братик? Нету? Как жаль! Я так ценю родственные отношения. Ведь я дворянка, моя бабушка была польской маркизой. А вы, Гдыня, наверное, граф? Нет? Тогда ты, конечно, мутант.
Сначала нежные поцелуи а) в уши, б) в губы, в) в нос, г) в шею, д) в прочее. Потом осторожные поглаживания. Всё, что ниже и выше пупа, всё играет роль. Индийская мудрость. Сказки Шахерезады. Грамматика любви. Езда в незнаемое. Советы молодым. Главное — не спешить. Главное — уступать. Духовная общность. Социальные факторы. Физиологические особенности. Чёрная ночь.
Злой, больной, без денег, без ботинок, грязный и поцарапанный, Гдыня проснулся холодным утром в газоне на траве за кустами. Дворники шуршали метлами, где-то далеко за городом прокричал петух, поливальная машина орошала тротуары.
Дома Гдыня поставил чайник, но тот выкипел и расплавился, тогда он поставил кофейник, но тот тоже выкипел и тоже расплавился. Потом Гдыня поставил воду в кастрюле и остался на кухне ждать, пока вода закипит.
Вот вода закипела. Гдыня положил в кружку заварку, залил её кипятком, подул, подождал и маленькими глотками выпил. Сидел он, сидел, и узоры на стенном ковре захотели поговорить:
— Почему же так вышло, дружок?
— Потому что я некрасив, я бедный, я неумный, я импотент, я трус, я плачу, я мочусь под себя, я делаю орфографические ошибки, у меня нет джинсов, я неправильно жил, и вообще…
Эти бестолковые узоры на ковре.
— Напишу-ка я роман, — подумал Гдыня. — Опубликую и заработаю миллион. Потом напишу ещё сто романов и ещё заработаю миллиард. На все эти деньги построю в Урюпинске египетскую пирамиду с электрическим лифтом, стану нищим и буду сидеть в переходе у вокзала, просить милостыню. Буду есть один лук, сухари и воду. Накоплю опять миллион, выброшу весь в сортир, уйду в горы и стану снежным человеком.
Гдыня вынул чистую тетрадь и весело принялся за работу.
Вступление. Дорогая моя, ты будешь читать этот роман в то время, когда меня уже не будет в живых, я решил покончить с собой, потому что понял, что единственный способ вернуть твою любовь — таков. Прости, если что не так сделал. Так уж получилось.
Часть первая.
Анжелика. Анжелика. Анжелика. Анжелика. Анжелика. Анжелика. Анжелика…
И так четыре части с эпилогом. Всего 196 листов.
Роман был издан стотысячным тиражом. Его перевели на английский, японский, древнееврейский. Гдыне заплатили нобелевскую премию, сделали почётным академиком, на родине писателя поставили памятник в полный рост с горящим сердцем в руках. Его просили написать ещё хотя бы один роман, но Гдыня сказал: