Можно сочинить и в-седьмых и в-восьмых, да только мы-то знаем, что к чему. И нашей спокойной уверенности (Это Горбатый говорил: «Верю, ждёт нас удача, на благое дело идём, товарищей из беды выручать…») нам хватит. И если вы всё это читаете, значит, уже на третий «блин» хватает.
Закончить хочется на проникновенной, лирической ноте. Которую неожиданно взяло «Новое литературное обозрение» в № 19 (1996). Где в рамках возрождения интереса к эпистолярному жанру (ударим гусиными перьями и почтовыми отправлениями по телефонам и телефаксам) спровоцированы несколько диалогов (см. мой хит-парад). Так вот там, на территории письма нам совершенно незнакомого Сергея Бирюкова (Тамбов), перечисляющего Татьяне Михайловской важные провинциальные новости, находим: «А сейчас ещё — бах! — выпустили первый номер «процесс-журнала» «Несовременные записки», в котором, вероятно, впервые на таком уровне осмысляется жизнь уральских мегаполисов — Пермь — Челябинск — Екатеринбург (Свердловск). Там есть предметы поэзии, прозы, критики, философствования. Среди «предметов поэзии» нашёл Романа Тягунова:
Там есть ещё Дмитрий Кондрашов, Андрей Санников. Из прозы прочитал только Юлию Кокошко — пишет павлиньим пером. Как видите, Таня, писать письмо мне некогда, я всё время чита-ю!
Не успел закончить несовременных и поэтосферических пермяков, как пришло письмо из Хабаровска. Пишет мне неведомый Арт. Иванов (прямо-таки из стихотворения Р. Тягунова: «Россия — родина слонов / Велосипедов, бумерангов… / В любой стране иного ранга / Не мог родиться Иванов…»)…»
Вот и вернулись к тому, с чего начали, — к доказательной субъективности. Письмо, пусть и публичное, куда уж больше. Но вот что важно: стремление точно и экономно передать на небольшом пространстве как можно больше информации порождает такие перлы, как «павлинье перо Кокошко» (сам много мучился, как наиболее точно передать специфику её письма. И вот вам, пожалуйста). Журнал осваивается постепенно, становится фактом жизни, реальности — полностью принимается и, переваренный, включается в творческий процесс (понравившиеся строки тут же используются для чего-то иного).
Особым вниманием мы не избалованы. Тем не менее, кой-какая реакция на журнал имеется, и мы этому всячески рады. И ничего на самотёк отпускать не собираемся. Каждая (каждая!) попытка будет пресекаться на месте. Вы пишите, вы пишите, вам зачтётся. Я потом (что непонятно) объясню.