8
Сверяясь с адресом на рецепте, Люба подошла к старому двухэтажному дому, нашла нужную квартиру, позвонила. За обшарпанной дверью раздались неторопливые шаги, дверь открылась, и на пороге появился Антон, в домашней одежде, с апатией на лице. Безразлично взглянул на девушку в нарядной блузке.
– Вам кого?
– Не узнал?
– Люба? – удивился Антон.
– Войти можно?
Не дожидаясь его ответа, Люба прошла в квартиру.
В прихожей с обшарпанными стенами из мебели была только табуретка, заменяющая тумбочку, на которой стояли дорогие флаконы и дезодоранты. До потолка высились картонные коробки с мелкими вещами, для которых у хозяев уже не нашлось шкафов. Очень много обувных коробок.
И прямо на полу несколько пар мужской и женской дорогой обуви.
Люба прошла в гостиную, Антон шел за ней, явно стесняясь обстановки.
Гостиная оказалась комнатой с плохим ремонтом, со старой мебелью. На стульях, в прозрачной упаковке вповалку лежали зимние пальто, пиджаки, вечерние платья. Из дверцы битком набитого шкафа выглядывали дорогие изысканные предметы, оставшиеся от былой роскоши.
– Теперь здесь моя комната, – усмехнулся Антон и кивнул на закрытую дверь спальни:
– А там папа.
– Познакомишь нас?
– Не сейчас. Он спит, наверное.
– Рано же еще. Как его зовут?
– Аркадий Евгеньевич, но лучше его не тревожить.
Люба постучала в дверь.
– Аркадий Евгеньевич, можно?
Не дождавшись ответа, Люба вошла в спальню. Здесь тоже был неважный ремонт, из мебели – только кровать и стулья, снова огромное количество коробок и сложенных дорогих вещей.
На кровати, закрыв глаза, лежал отец Антона, полноватый, небритый, в дорогой пижаме.
– Папа, познакомься, это Люба, – негромко сказал Антон.
Бывший владелец крупной фирмы, а сейчас разорившийся неудачник никак не отреагировал на слова сына.
Люба шагнула к кровати.
– Аркадий Евгеньевич, вам нужно больше двигаться. Давайте бегать! Бег вырабатывает гормоны счастья: эндорфин и серотонин!
Отец Антона, не открывая глаз, протянул руку к тапку – и тапок полетел в сторону непрошенной гостьи. Люба слегка наклонила голову, ловко увернувшись от летящего в нее тапка.
– Не обижайся, папа сейчас в таком состоянии, – сказал ей Антон, когда они вышли из спальни.
– Ничего, познакомились! – ответила Люба, не теряя бодрости. – Может, помочь чем-нибудь? Суп сварить?
– Нет, спасибо. Суп без мяса я как-то не очень. А картошку и макароны я уже и сам могу сварить.
Люба прошлась по гостиной, подошла к окну, выглянула.
– Ничего тут у тебя, уютненько. Почему без мяса?
– Мама принципиально не кормит нас мясом. Чтобы мы на него сами заработали.
– Правильная позиция.
– Да, наверное. Только пока не очень получается. Папе все равно. Я разослал резюме, но хорошую работу не так просто найти, а грузчик из меня…
– Разве так сложно заработать? Я кем только не подрабатывала. Деньги – везде. Было бы время и силы. И желание, конечно, – с нажимом произнесла Люба и в упор посмотрела на Антона.
– Что ты сравниваешь, – дернулся он. – Хотя я, наверное, скоро дойду до нужной кондиции, чтобы стать официантом. Как подумаю, что встречу кого-то из знакомых…
– Понятно, – сказала Люба и задумалась.
– Заработаешь ты на мясо, – решительно выдала она в результате своих раздумий. – Ты же в Лондоне учился? Английский знаешь? У нас в универе завал с английским. Хороший репетитор во как нужен! Да и знакомая одна детей своих учить хотела. Короче, я все организую!
9
И она действительно организовала.
Занятия проводились в квартире Любы. Сюда приходили ее однокурсники, сначала двое, потом собралась целая группа из пяти человек, потом появились еще желающие. Антон с увлечением объяснял правила, помогал развивать разговорную речь, оживился – от общения, от сознания своей небесполезности и – что скрывать! – от того, что может зарабатывать.